Адельмар оторопело мотнул головой:
– Нет…
– Я был конюхом у вашего отца, милорд.
– Был?! – короткий вопрос получился выкриком.
Парнишка отвел взгляд:
– Мне очень жаль, милорд. Я никогда не хотел, чтобы у меня был другой хозяин.
– А…
– Мне очень жаль, милорд, – тихо повторил Бертвальд. – Молодые лорды Хенно и Магрих тоже…
Он не договорил, оборвал речь на полуслове, но и этого было достаточно. И без того было понятно, что подразумевал мальчишка… Лучше бы Адельмар так и не очнулся… Все равно было бы легче, не было бы той боли, что после коротких слов слуги разрывала грудь, перехватывала горло и душила изнутри…
Вновь заскрипела дверь.
– Долго ты там возиться будешь?! – зло рявкнул Винтар из коридора. – Госпожа Аурунд уже три раза спрашивала!
– Простите, господин Кенниг. – Голос бывшего конюха ощутимо дрогнул. – Я сейчас… Я, конечно… Я тонизирующий отвар только подберу… – руки мальчишки засновали над кувшинчиками. – Родиола сейчас не подойдет… спорыш разум замутит… Зверобой! Выпейте, милорд, это просто зверобой… Он придаст вам сил…
Адельмар успел сделать всего несколько глотков. Винтар Кенниг шагнул к нему, на миг склонился над ним, легким прикосновением руки растопил ледяные кандалы на ногах, а потом, вцепившись в ворот перепачканного травой камзола молодого Сьера, рывком поставил его на ноги:
– Шагай давай. Тебя уже заждались.
Дверь захлопнулась, а парнишка так и остался сидеть на полу, глядя перепуганными глазами вслед ушедшим. Все, что он себе позволил, это осторожно, двумя пальцами, оттянуть воротник и почесать шею, на которой блестел тяжелый ошейник из небесного металла.
Адельмар не видел, куда его ведут, не обращал внимания на снующих по коридорам людей, не смотрел по сторонам – в голове билась всего одна мысль. Отец… Хенно… Магрих…
Перед глазами как наяву встал разговор перед отъездом.
Магрих тогда лежал на кровати, откинувшись на гору подушек. Казалось, его почти не беспокоила нога, затянутая в лубки. Увидев остановившегося на пороге младшего брата, парень дружелюбно помахал ему рукой:
– Что стоишь? Чай, я не отец, кланяться моей светлости не обязательно.
– Дурак ты, Магрих, и шутки у тебя дурацкие, – вздохнул Адельмар, медленно подходя к брату и усаживаясь на край кровати. – Нога как?
Тот поморщился:
– Могло быть и лучше. – Именно из Магриха отец и растил настоящего воина. Средний сын прекрасно держался в седле, прекрасно фехтовал, но при этом не брезговал и иными боевыми искусствами. Одним ударом кулака юноша мог повалить быка и порою забавлялся тем, что гнул подковы.
Адельмару, хрупкому книжнику, было до него далеко…
– Тебя как так угораздило?
– Огонька змея укусила, – поморщился парень. – Он понес, я на полном скаку с него и спрыгнул. И неудачно… Огонька только жалко, хороший был конь.
– Я еду в Бюртен. Вместо тебя.
– Я знаю. – Магрих помолчал и вздохнул. – Мне жаль, что так получается… Не огорчайся. Она тебя дождется.
У младшего Сьера даже уши заполыхали:
– Ты о чем?! Я не…
– Да ладно тебе, – рассмеялся брат. – Если мы с Ханно сейчас молчим, то это ничего не значит. Я шутил над тобой, только когда ничего не знал! А вот когда узнал…
– А… отец? Он знает?
Раненый осторожно пошевелил ногой, поморщился от боли и пожал плечами:
– Это твоя тайна. Хотя, как по мне, ты зря скрываешь. Сам говорил, что наша бабка была не знатного рода.
Адельмар вздохнул: он действительно, еще лет в пятнадцать, увлекался составлением генеалогического древа рода Сьеров, довел его аж до Хаккона Изгнаника, некогда ушедшего из Скании, но… Но одно дело читать о том, что твой прадед согласился на брак сына с крестьянкой, и совсем другое – думать, как рассказать о своей невесте отцу…
Магрих еще раз улыбнулся:
– Она тебя дождется. Обязательно дождется.
Дождалась. Как же. Юноша сглотнул, вспомнив тяжелый, не узнающий взгляд Селинт. Да она даже на этого… как его… Винтара смотрела теплее, чем на него!
Двое ландскнехтов, замерших на проходе, легко распахнули тяжелую дубовую дверь, Винтар подтолкнул пленника в спину, юноша сделал несколько шагов вперед, вскинул голову… И только теперь понял, где он находится.
Отец в шутку называл это помещение тронным залом – в шутку потому, что здесь никогда не было никакого намека на трон. Пару раз, еще при жизни матери, именно здесь устраивались балы, но с той поры прошло уже уйма времени, Конберт Сьер никогда не любил глупых танцев, а потому эта комната чаще всего был закрыта: посетителей отец обычно принимал в своем кабинете. Изредка сюда заходили слуги, протирали пыль, еще реже в эту залу забирались сыновья правителя, рассматривали висевшие на стенах ростовые портреты, кривлялись перед старинными потемневшими зеркалами, пытаясь хоть что-то разглядеть в их глубине, разгоняясь, скользили по натертому воском паркету, пытаясь фехтовать, срывали со стен старинное оружие, непомерно тяжелое для детских рук, и, закутываясь в тяжелые портьеры, воображали, что они запахиваются в алые плащи. Но все это осталось в прошлом.