Острая боль парализовала меня, скосив в низ глаза, я увидел рукоять торчащего из груди серебряного кинжала и рухнул на пол.
У людей бытовало мнение, что убить проклятого кровопийцу можно не иначе, как пронзив осиновым колом. Притом вампир умирает мгновенно и воскрешению не подлежит… Чушь собачья! Осиновый кол приносит некоторые неудобства, затормаживает реакцию — но не более. Но вот серебро… Не важно кинжал, кол, меч или любое другое оружие моментально парализует вампира. Его мозг еще работает какое-то время, в зависимости от того, насколько вампир, был силен при жизни, и лишь затем умирает. В том случае если это достаточно древний вампир, либо же наделенный большой магической силой, просто серебра будет не достаточно, его необходимо сжечь. Есть только один способ вернуть вампира к жизни — нужно успеть выдернуть серебряное оружие пока не умер мозг, но вот решившихся на такое, я не встречал… Причина, по которой «воскрешение» проводилось крайне редко, весьма предсказуема. Практически умерший вампир должен немедленно восстановить свои силы. Способ только один… И очень часто, одного человека бывает не достаточно.
Я лежал на полу в окружении магов. Когда они разглядели, кого проткнули, ужас отразился на их лицах. Я все еще мог проникнуть в их сознание и от того, что я там услышал, мне захотелось скривиться в презрительной усмешке.
«Темный король!». «Как?». «Что он здесь делал?» «Это начало войны!» — их мысли кружились, словно в безумном водовороте. Сумрачная долина занимала огромную территорию в Хортборге. Зная историю внутренних войн Сумрачной долины, которые велись с «завидным постоянством», можно сказать одно: вампирам сейчас нужен был мир. Победив Лоссарха — я дал им его… Впрочем, как и свою любовь и верность. Мой народ платил мне тем же. Учитывая все это, я понимал охвативший их ужас. Но одна мысль мне особенно не понравилась: «Подумать, нужно хорошо подумать… Хм, а что если свалить все на Галжета. Мол, не поделили чего… Это может сработать». И тут же вслух заговорил этот трус:
— Насколько я понимаю, среди нас вряд ли найдется пара магов, которая захочет насытить своей кровью эту тварь?
— Абустр, ты осознаешь, к чему клонишь? Ты в своем уме? — ответил верховный архимаг Теодорос. Его мысли я уловил еще давно. К моему огромному удовлетворению, они разительно отличались от мыслей этого труса. Да и нашу с ним хм… дружбу, если так можно было назвать заключенный между нами договор и взаимопомощь, оказываемую друг другу в пересекающихся интересах, предавать архимаг не собирался.
— Может, ты хочешь поговорить о его значимости с убитыми им магами? Сколько их? Около десяти… Или может быть с их семьями?
— То, что ты предлагаешь…
— Теодорос, он же перебьет нас всех, как только мы выдернем кинжал. Ты готов поставить под удар весь Ковен?
— Я знаком с ним. И могу поручиться, что он никогда не пойдет…
— Ты готов умереть — отлично. Свято место пусто не бывает! Но кого ты заберешь с собой? — сорвался на крик маг. — Теодорос, это не выход я предлагаю голосование.
— Ты забываешься! — прогремел верховный архимаг. — Здесь я решаю! Мы найдем выход из этой ситуации.
— А вот он, — Абустр кивнул на меня, — очнется, отряхнется и спасибо тебе скажет? Если он примчался сюда — именно в то время, когда вершилось правосудие над Галжетом — и встал на его сторону, я не думаю, что он крайне рад смерти своего друга! Смертный приговор, которому, между прочим, подписал ты!
— Я не хочу войны. — устало сказал Теодорос. — Я понимаю твои опасения, Абустр, и, тем не менее, я тебя не поддержу. Решение этой ситуации я беру на себя. А пока мы разделимся. Я найду ему пищу. У вас же будет время для очистки замка от творений некроманта.