- Клянусь служить дому Селлиусов верой и правдой! – Тиор встал на колени, целуя руку Лисветы: - И в частности Вам, моя прекрасная Королева!
Горячими губами он отыскал маленькое выпуклое клеймо и задержал там поцелуй.
- Я знаю – Лисвета слабо улыбнулась. Было что-то нежное в ее глазах, направленных в его сторону: - Ты делал это много лет. Встань, мой друг. Я очень устала. Будь добр, проводи меня в мои покои.
- Спешу Вам повиноваться!
Когда королева вышла под руку с гордым Тиором, оставшиеся в тронном зале мужчины взорвались.
- Вы слышали, как она назвала этих мерзких тварей? – Хорей брюзжал слюной: - Одаренные. С каких пор колдунов, проклинающих твоих детей, называют одаренными?
- Действительно, не стоит забывать о том, что король все еще проклят объединительной нестираемой клятвой – Альпус почесал затылок, задумчиво глядя на Ноиля.
- Это может быть совсем не надолго – ответил Кесиз – Когда король вернется, мы пошлем весть Мирзе. Тот привезет девчонку. Король воткнет кинжал в ее сердце, разрывая нежелательную связь, и проблема будет решена.
- Или сжалится и женится на ней, усиливая обоюдные возможности – Ноиль искренне хотел, чтобы неизвестный король поступил бы именно так. Милосердно.
- Не смеши нас, Ноиль! – Хорей саркастически усмехнулся: - Был ли в истории Королевства хоть один добрый король? Кого у нас только не было: сносящий с плеч, горделивый король, уничтожающий, безумный, мстительный, остроконечный, побеждающий, карающий… Но не добрый.
- Селлиусы славятся праведной жестокостью – Кесиз покачал головой: - Особенно когда два столетия им пришлось прятаться. Не стоит ждать от выжившего наследника излишнего великодушия.
- Давайте молить богов, чтобы нас с вами его гнев никогда не коснулся – Джесан демонстративно возвел руки к потолку.
Министры мрачно смотрели друг на друга, задаваясь одними и теми же вопросами.
Кто такой сын Лисветы Селлиус? Где находится прямо сейчас? И насколько сильно каждый из них пошатнется в день, когда законный наследник взойдет на свой трон?
5
Ария подбросила крупную медную моменту прямо перед собой и кисло смотрела на изображение тигриной лапы, отчеканенной лучшими мастерами Востока. Символ правящей династии редко приносил ей удачу. Скорее она принимала это за дурной знак, от чего, увидев результат, уголки ее губ быстро поползли вниз.
- Итак, что боги говорят относительно невыученной латыни? – Смуглый молодой парень навис над ней, игриво прижимая хрупкую сгорбленную спину к своей широкой груди.
- Что ты обязательно должен мне помочь! В противном случае я завтра завалю все, что только возможно – Ария развернулась и направила на него страдальческое лицо, где читались властное повеление и мольба. Но едва ли подобное обращение пришлось собеседнику по вкусу. Несколько секунд сражался с ней в зрительном поединке, пока белые руки ни сложились в отчаянный жест прошения, а губы растянулись в хитрой полуулыбке: - Ну, ПОЖАЛУЙСТА!
- Боюсь, что перед твоей безграмотностью бессилен даже я – Молодой человек усмехнулся, добродушно качая кудрявой головой. Волосы темные, выжженные палящим солнцем, упрямо отказывались принимать однородную форму, небрежно рассыпались на лоб, скулы, плечи. Темные глаза сужались, всякий раз глядя на ее белоснежную кожу. Словно кто-то намазал эту девушку густым слоем сметаны, укрощая солнце, стремящееся как следует ее подрумянить.
Она мгновенно нахмурилась, понимая, что манипуляция не сработала. Песиицкий мальчишка не собирался сделать то, чего она хочет. Хорошо, что для подобных случаев у нее припасено еще несколько специальных приемов. К счастью, молодой человек, в конце концов, всегда становился податливым, уступая хорошенькому девичьему лицу, которое без зазрения совести пользовалось его добротой.
- Габриэль! Ты ведь мой лучший друг! – Ария осуждающе поджала губы, заставляя озорные черты принять нейтральную форму и согласиться с этим бесспорным в ее пользу аргументом.
Песииц закатил глаза, в миллионный раз умиляясь складочкам на белом лбу, которые мгновенно образовывались, когда Ария Монтереко была им недовольна. А потом наступало то блаженное удовольствие, когда уголки ее губ растягивались от неподдельной радости и восхищения его интелектуальным спобностям. Не догадывался, что на самом деле в эти мгновения выглядел, как последний влюбленный дурак.