Открыл глаза, искоса глядя на своего спутника. Все в нем было прямым напоминаем о той, которую Мирза как раз хотел бы забыть. В противном случае, милую Лисвету ждет та же участь, как и ее предшественницу. Упрямо продолжал себя в этом убеждать, заранее обрекая на гибель все, что становилось ему дорого. Все, что он любит.
- Мне нужен лучший лекарь, который осмотрит Арию и поможет ей как можно скорее прийти в себя – Павел Селлиус прервал его мысли, заставляя снова обратить внимание на свое хмурое лицо.
- Не стоит о ней беспокоиться. Она знала, что так будет. Мы заранее обговорили детали твоего интенсивного выздоровления – Мирза скривил губы в горькой усмешке, вспоминая последний разговор с северянкой после того, как Шах окончательно вмешался в их размеренные будни.
Она стояла перед ним, скрестив на груди тонкие белые руки. Внимательно слушала, избегая зрительного контакта. Разумеется, осуждала. Но знала, что спорить было бессмысленно. После того, как Лорд продемонстрировал свою хладнокровную жестокость, приговорив к смерти собственного сына, ей стало очевидно, что пощады не будет. Детские игры закончились, уступая место суровой реальности. Много лет ее баловали авансами, а теперь наступило время платить по счетам. Поэтому, в конце монолога, просто кивнула, поднося к губам первую порцию ядовитой настойки. В тот момент Мирза понял, что проблем с ее послушанием у них не будет.
- Я запрещаю тебе впредь ее касаться! Не вздумай еще раз делать с ней что-то без моего ведома! – Принц зло сверкнул глазами, пропуская через себя горечь его самодовольных слов.
Разумеется, она пошла на это, чтобы ненавистный Селлиус скорее уехал. В голове снова вспыхнула вся та противоречивая борьба, в которой он сражался с существованием Арии в своей жизни за много лет до того, как решился ее узнать. Будет лучше, если призвать старую ненависть. Презрение к окружающим так долго выступало отличной защитой против пагубных привязанностей будущего короля к чему-то земному, как будто он всегда был создан для другого измерения, где чужда забота и любовь. Где самым страшным грехом является человечность.
Только что можно поделать, если ты уже прошел несколько непростительных шагов к исцелению не только тела, но и собственной искалеченной проклятьем души? На миг задумался, почему злая магия точно так же не истязала ее разум, оставляя девушку доброй и кристально чистой перед людской ненавистью? Неужели причиной всему стал Габриэль, которого она, вопреки всем обстоятельствам, полюбила? Значит ли это, что выход по-прежнему есть? Что если захочет, то он тоже может победить проклятье любовью? Но кого ему любить, если он из правящей династии Селлиусов, а все встречающиеся люди – лишь горстка рабов, не достойных его внимания?
Вспомнил, как, поддавшись импульсу, освободил чернокожих мужчин и женщин на арене, и по телу мощным разрядом прошли новые волны тепла. Нестоящие милосердия, чужие по крови и народности, но, благодаря его воле, стали свободными. Стали счастливыми. Это было, пожалуй, самым незабываемым поступком в его жизни – тот миг, когда смог по доброй воле сделать кого-то счастливым. Потом вспомнил восхищение в зеленых глазах, которые светились таким немыслимым восторгом, словно он не чужестранцев, а ее освободил от собственного рабства. Жаль, что на самом деле пути к освобождению Арии Монтереко от совершенного колдовства больше не существует.
***
Узкий коридор темницы несколько раз петлял, заставляя посетителей испытать новый приступ раздражения от продолжительности их путешествия. Ария едва держалась на ногах, но упрямо плелась впереди, позволяя Аснупу поддерживать ее за плечи. Павел Селлиус шагал сзади, пристально наблюдая за каждым шагом девушки, которая, к его удовлетворению, медленно приходила в себя. Был готов в любой момент подхватить тело, ставшее за эти месяцы совсем кукольным, чтобы помочь ей удержаться.
Когда стражник, наконец, остановился у нужной им двери, она отстранилась от помощника и буквально влетела во внутрь. Освободительная процессия поспешила последовать ее примеру.
В ноздри вдарил неприятный запах прелого тела, но Ария не обратила на это внимание. Бросилась в объятья осунувшемуся молодому человеку, который стоял в противоположном конце своей клетки. Выпрямив спину, он смотрел вперед. Очевидно, что взгляд проходил дальше, куда-то через нее. Не нужно оборачиваться, чтобы понять к кому обращен этот бесцветный холодный прием. Кончиками пальцев вжалась в его ключицу, не замечая, как под ногтями тут же скопилась грязь. Второй рукой обвила шею, слегка дотрагиваясь до спутанных отросших волос. Только когда коснулась щекой мужского лица, обнаружила, что оно тоже покрылось жесткими на ощупь вьющимися наростами.