- Лучше, ты – Димас сделал резкий выпад в ее сторону и грубо схватил за протянутую руку: - Пойдем со мной к нашему любимому брату! Я вижу, как он ждет нас в сердце моря. Нужно сделать всего несколько разделяющих шагов…
- О чем ты говоришь, Димас? – Начала отчаянно вырываться, жадно глотая воздух.
Панический страх повелевал над инстинктами быстрее, чем мозг. Димас был сильнее, но в разы нерасторопнее ловкой сестры. Прежде, чем ловушка захлопнулась, Лисвета молниеносно увернулась, небрежно отпихивая брата в бок. Когда поняла, что избавилась от чужих рук, ноги сами понесли девушку прочь. И она бежала, подгоняемая ветром, сама похожая на сумасшедшую.
Только через несколько минут невероятным усилием воли заставила себя остановиться и сделать ненавистный рывок головой. Резко обернулась через плечо, готовая в ту же секунду придаться бегу, если почувствует малейшую опасность.
Сердце учащенно билось, когда она медленно развернулась не только головой – всем телом в обратное направление. Застыла, внимательно всматриваясь в пустоту в том месте, где несколько минут назад стоял ее старший брат.
***
- Поверить не могу, что ты сделала это с собой – Диана с незамаскированным отвращением дотронулась до торчащих во все стороны коротких темных волос, рассыпавшихся по форме головы сестры, едва покрывая плешь.
Лисвета с раздражением отмахнулась, заставляя собеседницу отстраниться. Диана обняла себя руками за плечи и рефлексивно смяла локон черных как смоль волос. Их ценность была, бесспорно, велика. Она знала, что мужчины сходили от них с ума. И самое главное – знала, как сильно они нравятся Тору.
Он любовно вдыхал их аромат, в ту ночь, когда они смогли, наконец, откровенно поговорить и признаться друг другу в очевидном. Той ночью его глаза светились незнакомым блеском, который Диане очень хотелось назвать нежностью. Разумеется, это могла быть только она, ведь от его касаний ей было так бесконечно тепло. Невыносимо. Невероятно. За эти ощущения, отдающиеся в каждом нервном окончании девичьего тела, она сделала его счастливым. Какая разница: сейчас или потом - их союз уже заключен, как свершившийся факт между обоих Домов. Если спросить, почувствовала ли она тот же экстаз, который то и дело искажал красивое мужское лицо, то ответ будет отрицательным. Но тупая боль между ног мгновенно отступила, когда, в конце концов, он изможденно простонал ее имя. Только тогда она окончательно смогла убедиться, что действительно стала той самой. Девушкой, которую выбрал Тор.
- Не могу понять, чего ты хотела добиться этим ребячеством? – Старшая Селлиус пожала плечами, оставаясь на безопасном для них обеих расстоянии: - Мама будет в ужасе, а отец…
- Отец будет иметь в своем Доме сына, вместо тех, кого потерял – Лисвета подняла затравленный взгляд, отмечая, как Диана нахмурилась. Тысяча несказанных слов повисли в воздухе, но так и не были произнесены вслух. Сестра просто стояла, как вкопанная, пока не поддалась вперед, и, игнорируя протестующие костлявые руки, крепко ее обняла.
***
- Наемным свиньям не место в нашей деревне! – Тор повысил тембр голоса, мгновенно выделяясь из общины главных мужей Пандриада.
Граций Селлиус хмуро стоял в углу и на мгновение поменялся в лице, когда понял, что сын-выскочка в очередной раз не смог промолчать. Разве будущему королю стоит столь открыто вступать в споры со своими советниками, возбуждая тем самым ответную реакцию в виде протеста и неподдержки? Политика – дело тонкое, и, если не проявить должную деликатность, можно получить, как следствие, не народную любовь, которая избаловала их Дом, а лютую ненависть, чего добиваются один за другим напыщенные Абастанские правители. Мудрость истинного наследника заключается в умении слушать советы, перенимать опыт старшего поколения. Для каждого из старост было очевидным, что наемники заметно дополнят и укрепят их шаткое войско. Без посторонней помощи они не смогут начать войну, которую каждый старик слишком очевидно мечтал пережить на собственном веку.
- Боюсь, что этот вопрос не обсуждается – Бертон Селлиус угрюмо посмотрел во вспыхнувшее лицо дерзкого юноши, которому по воле судьбы, вместо его собственных детей суждено стать королем. Королем с теми идеалами, за которые он сражался всю сознательную жизнь.