Его коллега, сорокалетний Серж Дюпре, бритый под ноль толстячек, отложив в сторону очередную пачку бумаг, потянулся и откинулся на спинку стула.
— Да. В этом нашему шефу равных нет. Все взял в свои руки. Нас отправил принимать рапорта по опросу свидетелей. Спасибо жандармерии, парни вовсю стараются. Да только толку от этого мало. Но хоть будем знать, кто у нас в городе ходит в театр.
— А что это нам дает? — удивленно посмотрел на него Алекс.
— Как что? Вот смотри, содержатели наркопритонов, картежные шулера, сутенеры, карманники, грабители, угонщики и прочая шелупонь у нас систематизированы, а театралы нет. Это огромное упущение в нашей работе, — рассмеялся Дюпре.
— Фу ты черт, — улыбнулся Алекс. — А если серьезно?
— Серьезней некуда. Убитый, столичная знаменитость - Жорж Майден. Он в Париже со своим продюсером или режиссером что-то не поделил, временно остался не у дел. Вот и прикатил к своему дядюшке.
— Дядюшка у нас кто?
— Директор театра. Месье Перрен. Он под него и пьеску подобрал. Кто-то из местных драматургов наваял. Сегодня премьеру давали. Столичная знаменитость. Аншлаг! Билеты за три дня раскупили. Так-то вот.
— А где текст пьесы?
— Не знаю. А тебе зачем? — удивился Дюпре.
— Да почитать на досуге, раз уж на премьеру я не попал, — Алекс затушил сигарету и подошел к столу.
— Ну не знаю. Может на столе у директора стоит посмотреть, — Дюпре кивнул в сторону массивного письменного стола, вплотную приставленного к столу, за которым они работали, образовав верхнюю планку буквы «Т».
Алекс подошел к столу и действительно среди разложенных в строгом порядке бумаг, увидел толстую печатную рукопись в голубой обложке, надпись на которой гласила: «Непойманный убийца», пьеса в трех частях, автор Клод Нуари. На обложке стоял прямоугольный синий штамп с названием театра и датой выхода постановки. Взяв со стола рукопись, Алекс пролистал ее, бегло прочел пару страниц и зажав под мышкой, направился к выходу из кабинета. Дойдя до двери, он остановился. Обернувшись к коллегам, спросил.
— А труп то где, парни?
— За кулисами, возле пульта управления сценой, — не поднимая головы, ответил Дюпре. — Там и шефа найдешь. Его оттуда не отгонишь, как муху от котлеты.
— Благодарю. Пойду, представлюсь, а то снова звонить начнет.
Выйдя из кабинета, он повернул налево, в очередной раз безошибочно определив верное направление движения. Миновав узкий коридор с выходившими в него дверями гримерных, поднялся по трем деревянным ступенькам и оказался за кулисами. Ориентируясь на визгливый голос комиссара Бланшара Монсиньи, доносившийся из-за плотных штор, Алекс направился к месту происшествия.
Прибыв из Парижа в Анже и познакомившись с комиссаром, он поразился как этому невзрачному толстячку, удалось занять такую высокую должность. В отличие от бытующего в обществе мнения, что все полные люди - добряки по своей натуре, комиссар был туп, истеричен и злопамятен, видя в каждом успешном сотруднике управления криминальной полиции, конкурента, стремящегося занять его кресло.
Монсиньи с первого взгляда невзлюбил Алекса, охарактеризовав его как «столичного пижона» и «чистоплюя» очевидно решив, что в Анже, новый подчиненный прибыл с одной единственной целью - занять место начальника отдела по расследованию убийств или куда хуже - стать начальником криминальной полиции округа. Особыми качествами детектива, Монсиньи никогда не блистал. Рост по служебной лестнице ему обеспечила поддержка родственников. Став руководителем, он по совету своей супруги подбирал способных подчиненных, которые и выполняли основной объем черновой работы.
Комиссар бесконечными придирками, сопровождавшимися истеричным криком, мог довести любого до состояния приступа легкой формы шизофрении. В ответ сотрудники отдела, выработали свою тактику, молчаливого пофигизма. Выслушав очередную серию нравоучений, порой нелепых и противоречивых по смыслу указаний, они во всем соглашались с комиссаром, восхищаясь «проницательностью» и «глубиной» оперативного мышления. Однако, покинув кабинет шефа, сыщики выполняли поручения и указания так, как сами считали нужным. Избавиться от истеричного руководителя им не светило еще в ближайшие лет пять, а то и все семь. Причиной тому были: родной брат жены Монсиньи занимавший должность председателя суда большой инстанции округа, и родной брат его матери, владевший сетью автосалонов и станций технического обслуживания. Это родство обеспечивало силовую и материальную поддержку несостоявшегося дирижера.