Кэрол неподвижно сидела на заднем сидении великолепного «Феррари» и с затаенным страхом смотрела на Джека. Он молчал, бесстрастно управляя машиной, ни разу не взглянув на девушку.
— Куда ты меня везешь? — охрипшим от волнения голосом спросила она, не выдержав напряжения.
Он не ответил.
— Джек, останови машину. Выпусти меня.
С ужасом она поняла, что он направляется на набережную. А когда увидела перед собой пустынный берег, задрожала и в отчаянии вжалась в сиденье. Остановив машину, он вышел и, открыв дверь, протянул руку Кэрол.
— Выходи.
Его властный тон заставил ее подчиниться. Вложив дрожащие пальцы в его ладонь, она вылезла из машины и стала на золотистый песок. Ее высокие каблуки мгновенно провалились в зыбкую почву, заставив девушку пошатнуться.
— Сними туфли, — велел Джек.
Кэрол скинула обувь, смотря на него перепуганными глазами.
— Пойдем, — крепко сжав пальцами ее руку, он повел ее к океану. Девушка, едва не плача от страха, оглядывалась по сторонам, но вокруг не было ни души.
Остановившись у самой кромки воды, Джек посмотрел на горизонт, продолжая крепко держать Кэрол за руку.
— Красиво, правда? — тихо спросил он, не поворачиваясь к ней. — Тебе нравится океан?
— Да.
— И мне нравиться. Не хочешь окунуться?
— Нет… — не успела она ответить, как он схватил ее и повалил в набежавшую волну. Кэрол вскрикнула и попыталась его оттолкнуть, но он вжал ее в песок и стал страстно целовать. Девушка замерла от неожиданности. Но вместо того, чтобы ее топить, он начал лихорадочно стаскивать с нее одежду.
Очнувшись от удивления, Кэрол попыталась ему помешать, но уже через пару минут отчаянно сжимала его в крепких объятиях, задыхаясь от удушающей страсти и ощущая себя самой счастливой женщиной на свете.
Как не билась Куртни, пытаясь помешать вспыхнувшему бурному роману между Кэрол и Джеком, у нее ничего не получалось, и вскоре ей пришлось смириться, принять неизбежное. Кэрол отказалась от таблеток, которые она ей привезла, чтобы спровоцировать выкидыш, и со счастливой улыбкой заявила, что выходит замуж…
Когда об этом узнал Рэй, с ним чуть припадок не случился.
— Она что, совсем спятила? Замуж за Рэндэла? Да ни за что! Я уже говорил, только через мой труп!
— Рэй, мне тоже это не нравится, но она меня не слушает. Я чувствовала, что этим кончится. И мы ничего с тобой не сможем поделать.
— Как это — ничего? Мы не допустим! Запретим! Или наше мнение ее не волнует? Поставим условие — или мы, или он. Пусть выбирает!
— Нет, Рэй, так нельзя.
— Можно, все можно, только бы не подпустить к ней это чудовище!
— Джек не чудовище. Он просто сложный человек… но, похоже, он действительно ее любит.
— Мне плевать, любит он или нет! Она не выйдет за него, я не допущу! Кто угодно, пусть сам дьявол, только не Рэндэл! Он же ее погубит! Это страшный человек. Неужели она так этого и не поняла? Мы должны ей объяснить, переубедить. Выйти замуж за этого человека — это значит совершить ужасающую ошибку…
— Ох, не знаю… может, мы неправы. Джек сильный мужчина, с ним она будет, как за каменной стеной…
— Да, и в этих каменных стенах он ее и похоронит!
— Рэй, ты перегибаешь палку.
— Ничего я не перегибаю! — Рэй нервно мерил комнату шагами, ломая руки. — Ты уверена, что он действительно намерен на ней жениться?
— Он бы не стал делать предложение, если бы не собирался жениться.
— Значит, у них роман?
— Не то слово, — мрачно отозвалась Куртни. — Такие бешеные страсти, аж искры летят.
— И давно? Почему я опять ничего не знаю?
— Да нет, всего несколько дней.
— Несколько дней? Так о какой свадьбе может идти речь? Перебесятся и разбегутся. А про женитьбу он наплел, чтобы в постель ее уложить, — Рэй махнул рукой, расслабившись.
— В постель он ее и без этого уложил. Еще четыре месяца назад. Только у них после этого не заладилось, — Куртни не стала вдаваться в подробности. — А теперь наверстывают упущенное. Как с ума оба сошли. Мне уже намекнули в госпитале, что это приличное заведение, а не бордель… Не узнаю Кэрол. На нее это не похоже. Она всегда была такой застенчивой девочкой.
— Хочешь сказать, что они трахаются прямо под носом у врачей, да так, что уже все заметили? — Рэй посерел, сжав кулаки. — Вся в мамашу, такая же шлюха!