«Девчонка уже никуда не денется! Это так же точно как и то, что Гулль – теперь моя собственная рабыня. Проклятая девка поплатится за то, что предала меня, и этим заставила продать душу Адари. Жаль, что я тогда поддался сиюминутной слабости и уплатил неоправданно высокую цену за возможность отомстить. Паршивка будет вечно мучиться и проклинать нас обоих! Хотя только её блудливость и стала причиной того, что наша жизнь стала воплощённым кошмаром. Проклятая тварь осушит до самого дна полную чашу страданий до последней капельки. Потом я продам, нет, подарю, гадину самому гнусному выродку Бездны. Когда ему наскучит забавляться с падшей душой, то девка пойдёт по рукам. Огонь и Лёд выпьют красоту чертовки и поглотят эту ничтожную рабыню совсем. Я видел статуи Потерянных Душ собственными глазами. Они не живы, и не мертвы, и нет для них и тени надежды на спасение. Нет кары достойней за предательство для моей прекрасной Гулль. Так и будет, так, и только так»! – с торжеством подумал жрец, смакуя очередной глоточек одного из лучших вин из погреба самого Князя и ощущая, как хмельная радость наполняет его сердце.
– О, величайший из жрецов Льда и Пламени, я исполнил твоё повеление! Вознагради же меня за труды и радение. Подари мне драгоценный камень или лучше юную рабыню из твоего сераля, – Афрокк всегда умел верно угадывать редкие моменты, когда Верховный жрец пребывал в благодушном настроении, можно было рассчитывать на ценный дар.
Лимерик бросил демону крупную зеленоватую жемчужину:
– За неё любая шлюха из Бездны подарит тебе незабываемую ночь любви.
– О, да не оставит вас милость Адари! Моя душа всегда будет служить вам! – Афрокк подобострастно облизал сапоги Лимерика и исчез, оставив мужчину в прекрасном расположении духа.
«А теперь почему бы мне не развлечься и не пригласить парочку-другую Жриц Любви Бездны? Ни одна простая смертная не доставит столько удовольствия, сколько смогут они. А перед этим попрошу этих красавиц поизмываться над Гулль. Её кровь очень приятна на вкус. Она пьянит, как молодое вино. Ещё достану из футляра золотую арфу, подаренную мне самим Князем. Вечером поиграю-ка для придворных Агнара. Ниоль, вряд ли, сможет противостоять Чарам Царства Льда и Пламени. Скоро, очень скоро, Адари получит новую наложницу. Когда она ему приестся, то попрошу Бриллиант Ротона себе. Пожалуй, всё же, проведу пару часиков в обществе моих любимых бесстыдниц! Иногда отдых положен даже мне»! – жрец прочитал тягучую молитву-заклинание.
Когда последнее слово растаяло под высоким потолком, пять едва одетых девиц оказались в его огромной постели под балдахином. Они бросали на мужчину призывные взгляды, срывая с себя одежды из прозрачной золотой ткани. Слащавые улыбки обнажали мелкие острые зубки. Ни одна из Жриц Бездны не проронила ни звука, с жадностью поглядывая на прикованную к яшмовому столбу тяжёлыми ржавыми цепями Гулль. Глаза бывшей возлюбленной Лимерика, прозрачно-зелёные, как чистейший изумруд, стали почти круглыми от ужаса и боли. Обнажённое тело было покрыто многочисленными ссадинами, ранками и синяками.
Жрец неспешно подошёл к рабыне, и та громко взмолилась о пощаде, перемежая стенания всхлипываниями, стонами и тихим плачем. Горькие слёзы капали на исцарапанную демонами грудь девушки.
– Гулль, Гулль, твои страдания лишь обостряют ощущения удовольствия! Я всё ещё не считаю себя отомщённым за твоё предательство, дорогая. Красавицы мои, идите сюда и прихватите бокалы. Ничто не пьянит так, как кровь грешницы, предавшей того, кто верно и страстно её любил.
Рыжая жрица, плотоядно облизнувшись, склонилась над обезумевшей от ужаса пленницей и надкусила на шее пульсирующую жилку. Проворный язычок слизал первую капельку, появившуюся из ранки.
– Божественно! – выдохнула она, нажала на венку в особой точке и стала деловито наполнять бокалы. – Остальное принадлежит вам по праву, владетельный Лимерик! – жрицы подняли хрустальные бокалы и осушили их до дна.
После этого Гулль высосали досуха и отправили в одну из преисподних Адари, чтобы она восстановила свои силы. Затем мужчина сбросил дорогую одежду, щедро изукрашенную золотой вышивкой и драгоценными камнями, прямо на не слишком чистый пол, и беззаботно растворился в ласках четырёх женщин. В такие мгновения Лимерик забывал, что для него нет спасения, как и для любой из Потерянных Душ. Пятая же жрица в это время играла на золотой Арфе Бездны, терпеливо ожидая своей очереди и сгорая от острого желания. Призрачные зелёные огоньки блуждали по её телу, не давая упасть в обморок от нестерпимой муки и испортить удовольствие остальным.
– Господин мой, – простонала рыжая чертовка. – Я больше не в силах терпеть эту сладкую муку. Пусть кто-нибудь другой услаждает нас музыкой. Пощады, мой господин.
Лимерик, щедро изукрашенный отпечатками от разноцветной помады и засосами, расхохотался и кликнул Афрокка:
– Играй, раб, и проси, чего пожелаешь.
– Отдай мне Гулль на пару часов. Я буду с лихвой вознаграждён за все хлопоты, – демон осклабился от предчувствия обладания зеленоглазой девушкой.
– Хорошо, любезный, если угодишь. Только вот прямо здесь, а мы полюбуемся на твоё мастерство.
Рыжая ведьма нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока не передала инструмент демону.
– Давай, дорогая, иди к нам. Я уже заждался тебя, – услышала она, взвизгнула от восторга и присоединилась к остальным.
Афрокк жадностью наблюдал за вознёй в постели, сгорая от нетерпения, когда же его повелитель выполнит своё обещание. Демон извлекал из арфы такие чудесные звуки, что на этот раз удивил даже Лимерика.
– Молодец, раб! Я очень доволен тобой! Принеси сюда Гулль. Ты заслужил мою милость!
Взгляды всех присутствующих приковал ворох медвежьих и волчьих шкур, брошенных жрецом прямо на пол. Женщины тихо шушукались, обсуждая своего неутомимого любовника. Брюнетка с глазами цвета зелёной яшмы на обольстительном смуглом личике проворковала:
– Демон ничто в сравнении с нашим господином! – остальные согласились с подругой и, лениво развалившись на разворошённой постели, краем глаза наблюдали за действом.
Афрокк принёс Гулль, на этот раз закованную в золотые цепи, усыпанные мелкой россыпью изумрудов и рубинов. Демон бросил свою добычу, как куль с мукой, на шкуры на полу. Девушка в голос умоляла бывшего возлюбленного не подвергать её такому жестокому унижению.
– Молчи, несчастная! Иначе я просто подарю тебя Афрокку и избавлюсь от тебя навсегда!
Пленница судорожно всхлипнула и подчинилась неизбежному. Дитя Льда и Пламени старалось из-за всех сил, желая угодить избалованной публике. Ведьмы в унисон стонали, улюлюкали и отпускали солёные шуточки. Мучения Гулль закончились только тогда, когда она бессильно обмякла в лапах своего мучителя и соскользнула в благословенное небытие.
– Афрокк, можешь полакомиться медовой кровью своей подружки, – довольно пророкотал жрец.
Порождение Бездны высосало девушку до капли, хотя там и оставалась самая малость. Потом оно снова отправило её в одну из Преисподних, чтобы жертва восстановила иссякшие силы и малость пришла в себя.
Лимерик взмахом руки отпустил искусительниц в их золотые дворцы. Потом привёл себя в порядок с помощью колдовства. Он убрал арфу в футляр из красного дерева и выскользнул за дверь.
Ниоль, облачённая в расшитое золотыми узорами платье, сидела в кресле по правую руку от Рассветной Веды. По левую от правительницы сидели дочери, а за спиной – сыновья. Девушка читала книгу в сафьяновом переплёте и совсем не обращала внимания на происходящее вокруг.
– Дитя моё, – властительница Агнара с тревогой посмотрела на племянницу. – С тобой явно что-то совсем не так! Страшно чуять на твоей душе длань Адари. Сегодня же я отведу тебя в Храм Луны, чтобы отвести беду, – при этом она использовала свою магию во всю силу, чтобы их никто даже ненароком не подслушал. – Ох! Лучше тебе уйти прямо сейчас, пока силы чар ещё невелики. Я поручу тебя Лунным . Иначе Князь получит мою племянницу в качестве новой игрушки. Смотри, не вздумай покидать свою келью, иначе погибнешь! Девочка, девочка, тяжёлую же долю ниспослали тебе Боги Рассвета. Смотри, не попадись на лживые обещания! Запомни, что Дети Бездны не умеют любить и ценить искренние чувства. Прошу тебя, милая моя, не разговаривай ни с кем, кто не отмечен Медальоном Луны. Иначе я буду бессильна что-либо изменить в твоей судьбе.