— Но он здесь не появлялся, босс.
Я убрал пять долларов и выудил десять. Показал ему.
— А за десятку он был здесь?
Улыбка сожаления появилась на его круглом лице. Он покачал головой, говоря:
— Если его здесь не было, так и за две десятки он не появится.
— Вот что я тебе скажу, Джо... именно это ты и получишь — две десятки... если позвонишь мне, когда увидишь его. У тебя сохранились мое имя и телефон?
Он кивнул и похлопал себя по карману.
— Тут и лежит, босс. А вы живете в «Ройял Гавайен».
— Хорошо. Ты парень ничего.
— Он может появиться в любую минуту.
Я нахмурился.
— С чего ты взял?
— Я видел здесь другого парня из оркестра Джо Кроуфорда. У них, наверно, пока нет на Мауи работы.
— А сегодня есть кто-нибудь из ребят Кроуфорда?
Он покачал головой.
— Но есть один из командиров, с которым вы были здесь в тот раз.
— Командиров?
Он ухмыльнулся.
— Я всех их зову «командир». Они раздуваются от удовольствия — эти морские офицеры.
— И кто же из этих «командиров» здесь?
— Дайте взглянуть. — Он приподнял занавеску, висевшую на решетке из тикового дерева. — Точно. Брэдфорд. Лейтенант Джимми Брэдфорд.
Я секунду раздумывал.
— Джо, отдельные кабинеты наверху сейчас заняты?
— Нет. Пораньше были, а сейчас свободны.
— А где сидит «командир» Брэдфорд?
Джо показал, и я пошел сквозь дымовую завесу, мимо деревянных кабинок и тесной толпы танцующих пар, в основном местных, пока не нашел Брэдфорда, сидевшего в кабинке за танцевальной площадкой, он был в белом гражданском костюме, но без галстука. С ним была женщина, имени которой я не помнил, но по предыдущему визиту в «Ала-Ваи» ее представили мне как жену другого офицера. Приятная пухлая брюнетка, полупьяная.
— Добрый вечер, лейтенант Брэдфорд, — сказал я.
Красавчик Брэдфорд, державший в одной руке стакан, а в другой сигарету, поднял глаза. На его лице сменили друг друга смущение раздражение и деланная приветливость.
— Геллер. Эй, Джуди, это Нат Геллер, он был следователем Кларенса Дэрроу.
Миленькая и пьяненькая Джуди улыбнулась и мотнула в мою сторону головой.
— По правде говоря, — уточнил я, — по-прежнему им являюсь.
— По-прежнему — что? — переспросил Брэдфорд.
— По-прежнему являюсь следователем Дэрроу. Приговор будет вынесен только через неделю. Мы пытаемся проработать кое-какие версии, прежде чем просить губернатора о помиловании.
Брэдфорд кивнул.
— Садитесь. Присоединяйтесь к нам.
Я остался стоять, где стоял.
— Честно говоря, мне бы хотелось переброситься с вами парой слов с глазу на глаз.
— Конечно. — Он пожал плечами, усмехнулся и кивнул в сторону переполненной танцевальной площадки, покачивавшейся в соблазнительном ритме, задаваемом трио Джорджа Ку. — Только вот где мы это сделаем?
— Мне нужно осмотреть отдельный кабинет наверху, в котором Талия сцепилась с компанией Стокдейла. Может, вы покажете мне, а заодно и поговорим.
Он пожал плечами.
— Ладно. Если вы считаете, что это поможет делу.
— Думаю, поможет.
Он наклонился и коснулся руки брюнетки, которой та крепко сжимала свой стакан.
— Побудешь тут пару минут одна, малышка? — спросил он.
Она улыбнулась и произнесла нечто нечленораздельное, что сошло за согласие, и мы с Брэдфордом начали прокладывать путь сквозь танцующую толпу, направляясь к передней части клуба. Тут были лестницы, которые с двух сторон вели на антресоли. Брэдфорд, захвативший налитую в стакан для воды выпивку, повел меня направо.
— Не думайте ничего такого насчет Джуди, — сказал Брэдфорд, обернувшись ко мне со слабой улыбкой. — Ее муж Боб на дежурстве, ей одиноко, нужно с кем-то побыть.
— Я не буду.
Он смутился и казался озадаченным.
— Не будете что?
— Думать ничего такого.
Оказавшись наверху, мы прошли мимо нескольких кабинок, в которых сидели парочки, они обнимались, целовались, смеялись, курили и потягивали разбавленную спиртным кока-колу. Мы подошли к первой из нескольких закрытых кабинок, очень похожих на ту, в которой я не так давно разговаривал у Лау И Чинга с Идой.
— В которой сидела компания Стокдейла? — спросил я лейтенанта.
Брэдфорд кивнул в сторону средней, и я сделал изящный жест в сторону двери. Он вошел внутрь, я последовал за ним и закрыл дверь.
Стены были розовыми и голыми, за исключением маленькой пластинки с золотым драконом на черном фоне, которая висела слева. Расположенное напротив двери окно выходило на стоянку автомобилей. В центре небольшого обеденного стола стоял китайский подсвечник, в дешевом исполнении.
— Значит Талия была здесь, — сказал я, — когда вы зашли, разыскивая ее.
— Я ее не искал. — Он пожал плечами, сделал глоток из стакана. — Она просто уже была здесь, когда я сунул голову в дверь. Вы же знаете, что я разговаривал с друзьями, переходил от столика к столику, по всему клубу.
— Думаю, вы заметили, в каком плохом настроении была Талия, — сказал я. — И насколько она была пьяна.
— Не понимаю, о чем вы.
— Вы были озабочены ее поведением. Вы знали, что с тех пор, как вы ее бросили... я предполагаю, что это вы бросили ее, чтобы не допустить, чтоб она бросила вас, но это всего лишь предположение... она связалась с не слишком достойным парнем.
Он сделал шаг ко мне.
— Предполагается, что вы помогаете Томми Мэсси.
— Предполагается, что вы его друг. Я не один из тех, кто трахал Талию.
Он кинулся на меня. Справедливости ради должен заметить, что он, вероятно, был немного пьян. Я легко увернулся и нанес ему удар в живот правой. Он согнулся пополам, автоматически выронив стакан — он разбился о левую стену, залив дракона, — встал на четвереньки и пополз, как собака, его вырвало. Он изрыгнул из себя в основном пиво, но примешались и какие-то остатки ужина, и от этого немедленно распространилась ужасающая вонь.
Я подошел к окну и открыл его, ветерок занес в комнатку свежего воздуха.
— В чем было дело, Джимми? Ты хотел, чтобы Талия бросила своего приятеля-туземца, музыканта, и вернулась к тебе? Или ты просто хотел, чтобы она вела себя более пристойно?
Он все еще стоял на четвереньках.
— Ты дерьмо. Я убью тебя, ты дерьмо...
Я подошел к нему.
— Знаешь, Джимми, мне наплевать на твои похождения и на чувство военно-морской гордости. Поэтому меня нисколько не заботит, шел ты за Талией, чтобы снова забраться к ней в трусы или просто образумить.
Он злобно посмотрел на меня и, тяжело дыша, схватился за живот.
— По... пошел ты.
Я пнул его в бок, и он вскрикнул, но снаружи никто ничего не услышал — слишком много шуму, смеха и музыки трио Джорджа Ку.
— Ты шел за ней, Джимми. Настало время рассказать правду. Что ты видел?
В этот момент он поднялся с пола, бросился на меня и, разбросав стулья, опрокинул на жесткий деревянный стол. Я лежал на нем, словно поданное к обеду блюдо, а Брэдфорд прыгнул сверху, нашел мою шею и, впиваясь ногтями в кожу, принялся душить. Глядя на его покрасневшее лицо, можно было подумать, что это он умрет сейчас от удушья.
Я попытался ткнуть его коленом в живот, но он увернулся, изогнувшись всем телом, тогда я достал из подмышки свой девятимиллиметровый и ткнул дулом Брэдфорду в шею. Глаза у него расширились, лицо побелело, и мне не пришлось просить его отпустить меня. Он сделал это сам, слез с меня и попятился. Но я тоже встал, ни на секунду не отводя от его горла больно давившее дуло пистолета.
Теперь мы стояли лицом друг к другу, только его голова была задрана кверху, а глаза смотрели на меня и на пистолет у его шеи.
Я слегка ослабил давление и отступил на полшага, и Брэдфорд облегченно вздохнул, как раз перед тем, как я заехал ему дулом. Он упал на одно колено, застонав, только что не заплакав. Я оставил у него на щеке хорошую царапину, которая превратится в шрам и каждый раз, когда он будет бриться, станет напоминать обо мне.