Ирина Панова
Проклятые в веках
Я бегу, глотая слезы по еле заметной тропке в сосновом бору. Спотыкаюсь о корни, падаю и не замечаю боли. У меня такая боль внутри… . Бегу я за помощью к Старой Кикимаре, так у нас ее, любя, зовут. Знаю, она мне обязательно поможет.
И вот мы стоим с ней возле лесных Родников и я захлебываясь слезами спрашиваю:
– Зачем, зачем мне этот опыт? И как его прожить?
Я зная, что в моем Роду по крайней мере, три поколения не любят своих дочерей, сказала:
– Стоп! С моими дочерьми так не будет!
Я их так люблю! А оказывается они выросли и не чувствовали моей любви к ним, совсем не чувствовали. И что еще ужаснее: им тоже трудно дается любовь уже к своим дочерям. И рыдания останавливают мои слова.
– Смотри в воду, доченька, – ласково говорит старая Кикимара. Только ли дочерей у вас в роду матери не любят?
Я всматриваюсь в прозрачную глубину. Там вижу мою маму, оставившую меня, а потом и брата своей матери и отчиму. Ее душит страх своей неустроенности, нехватки денег и отсутствия постоянного жилья. Она соглашается с аргументами, что детям нужно выжить, а с ней они могут умереть – и так будет лучше и ей и детям. Она молодая свою жизнь нужно устраивать, а дети это обуза. В семье принято слушать старших, и она соглашается. В эту игру: устраивать свою жизнь, она играет все отпущенное ей вселенной время. Но это жестокая игра и она, со временем сгорбится под тяжестью осуждения окружающих и обид своих детей: она Кукушка – это слово, как клеймо на всей ее жизни.
– Я знаю это, бабушка, понимаю и очень-очень люблю ее. Она иначе не могла – это был ее выбор.
– Смотри дальше дорогая.
– Про мамину маму я знаю, она считала, что дети обуза и мама испортила ей всю жизнь. И всем говорила об этом. Но я и ее понимаю. Люблю и не осуждаю. Она осталась девятнадцатилетняя девчонка с десятимесячной дочуркой на руках в чем была, без денег, без дома. Ее мужа забрали в
зимой 37 года. И конечно ее тоже душил страх, ч то и ее тоже заберут, как жену врага народа. Она никогда не рассказывала, чего ей стоило выжить, но новый муж долго шантажировал ее «позорным» прошлым.
– А. вот вижу ее маленькую, лет 5-ти, вожжами избивает ее мама, ребенок теряет сознание, женщина довольно потирает руки и уходит.
– Вернись! – кричу ей в след, – она же твоя дочь! Вдруг ты ее убила!
– И что? – оборачивается ко мне моя прабабушка, а мне так нравится. Если умерла не будет мучиться, как мы. Выживут только сильные, а слабых убьют.
–Что ж это такое? – боль и жалость разрывают мою грудь.
–Да,– говорит Старая Кикимора, – нужно смотреть с чего все это началось. В семье положено защищать слабых, а тут такое… .Давай глубже посмотрим.
И вот из дымки, там, в водной глубине, появляются женщины с детьми. Много, очень много женщин и все они недоумевают:
– А как можно жить иначе. У нас всегда было так. Тащим на себе эту обузу материнства и никакого просвета.
– И что вы их совсем не любите?
– Любовь? Что такое Любовь?… . Девчонкой боишься, чтобы не дай бог любовь бедой и позором не обернулась. Это для нас придумана сказка про любовь, а на деле она всегда мужской похотью оборачивается, а там и беременностью. Бремя оно и есть бремя. Сначала тебя выгодно продают, потом ты все время должна отрабатывать. Должна ублажать, родить наследника и быть здоровой веселой и всегда готовой. Наиграется, может продать, убить, прогнать в чем мать родила, оставив себе ребенка, но может и с дитем прогнать, соседей натравить, чтобы камнями насмерть забили, а родные могут тебя и не принять, тогда уж лучше если сразу убьет… . В чем здесь любовь?
Бабушка встает на колени перед родниками и что-то ласково шепчет на воду, нежно поглаживая ее поверхность:
– Смотри доченька, внимательно смотри.
И в глубине появляется красивый древний город из розового камня. Я узнаю его – это моя Петра. Вижу себя там. На руках у меня новорожденный сын. Рядом стоит плачущий мужчина. Он просит прощения. Я не понимаю его. Не принимаю его раскаяния. Я хочу, чтобы он забрал нас с сыном и увез с этим уходящим караваном.
– Так будет лучше для всех, – говорит он. Я дал слово твоему мужу. Да мы договорились: ему был нужен наследник – мне свобода и деньги. Я очень люблю тебя и сына. У меня разрывается сердце, но я не хочу, чтобы вы были рабами. Ведь я заложник. Значит раб. А свободная женщина став женой раба… сама знаешь. За вас я жизнь отдам, хочу, чтобы вы были свободны. Я не могу нарушить договор. Плату я получил и этот караван теперь мой. Мне пора.
– Возьми нас с собой, – плачу я. Не продавай меня! Не предавай мою любовь!
– Не отвергай меня, тогда я смогу вернуться, чтобы защитить вас , самое дорогое, что у меня есть. Мне тоже очень больно. Но так будет лучше.