Не сумев справиться с приступом злости, Ван Хелсинг всадил несколько серебряных стрел в грудь вампира, но это ожидаемое действие было встречено лишь уничижительным взглядом, говорившим о том, что соперник не собирается наносить ответный удар, играя на нервах собравшихся, как на скрипке.
— И это все? — поочередно вынимая стрелы, проговорил вампир. — А я уж думал, что ты припас туза в рукаве, раз так самоотверженно бросился в бой.
— Чего ты хочешь? — теряя контроль, буквально пропищал Карл, прижимая к груди огромное распятие.
— Вы думали, что всё кончено, но это лишь начало. Я пришел сюда, чтобы возродиться, а не на похороны, так что сдержите слезы. Я решил забрать свою невесту, — победоносно проговорил он, указывая на Анну. — И эта ночь — ночь нашего кровавого венчания, в свидетели которого я вас призываю.
С этими словами Дракула грациозно протянул руку Анне, неподвижно лежащей на своем ложе. В этот момент, казалось, присутствующие перестали дышать, устремив глаза на принцессу, которая, словно повинуясь чужой воле, очнулась от своего вечного сна, вложив нежную ладонь в руку вампира. Это было поистине завораживающее и устрашающее действо: глаза девушки будто пылали во мраке зеленым огнем, щеки окрасил яркий румянец, а кожа будто светилась изнутри. Придерживая длинные полы савана, она спустилась со своего постамента, вставая рядом с Дракулой.
— Анна! — прокричал Ван Хелсинг, кидаясь к ней, но в ту же секунду был отброшен в сторону ударом вампира.
— Сегодня твоя душа избежала кровавой могилы, поэтому отрекись от молитв и присоединяйся к царству смерти. Забудь о прошлой жизни и не оплакивай тех, кто остался позади. Теперь ты дитя ночи — это тяжелая ноша, ибо этого дара достойны лишь единицы, — проговорил он, запечатлев на руке Анны легкий поцелуй. — Ты ведь знала, что, если позовешь меня, я всегда приду? — уже тише, почти интимным шепотом, добавил он.
— Да, — проговорила она, будто погруженная в какой-то гипнотический сон.
— Ты слышишь меня? Слышишь мои самые сокровенные мысль?
— Да, — с придыханием проговорила она, будто с головой погружаясь в мрачные воды его потерянной души.
— Нас связала кровь, и теперь мы едины!
— Да, — продолжала вторить она, будто не разбирая его слов. Казалось, что с этого момента между ними существовала какая-то незримая связь, позволявшая им чувствовать друг друга. Дракула будто полностью взял под контроль ее тело и разум, превратив в послушную марионетку, слепо повинующуюся его воле.
— Ну что ж, тогда возродись к жизни, сбросив оковы смерти. Доверься мне, и мы вместе пройдем сквозь ночь, — сильнее сжимая ее руку, проговорил вампир.
— Я последую за тобой в твой мир, полный необузданного огня, сделай меня своей невестой, облаченной в черное платье, возьми за руку и проводи в вечность. Я готова возрождаться с тобой каждую ночь до тех пор, пока свет наших звезд не угаснет, обращая в прах наши тела, — с пылом произнесла она, прижавшись к его груди. В пылающих глазах светился адский огонь, казалось, что девушка не видела никого и ничего вокруг себя. В этот момент для нее существовал только вампир, чья несгибаемая воля полностью подавила ее сознание.
— Анна, нет! — прокричал Гэбриэл, ухватив ее за руку.
— Она принадлежит мне! Слишком поздно для твоего геройства — слишком много неприятностей из-за кусочка славы! — бросил Дракула, вырывая принцессу из рук охотника. В этот миг все тело Ван Хелсинга пронзила такая острая боль, что он вынужден был встать на колени перед своим врагом, чтобы тот не переломал ему все кости.
— Она никогда не станет подобной тебе. Господь уже вынес свой приговор, и, клянусь, я его исполню. Ни одна душа больше не последует за тобой в ночь. Рано или поздно твоей игре придет конец, — сквозь зубы процедил охотник.
— Вы, смертные, такие ничтожные! Когда не хватает сил, чтобы дать достойный отпор, такие как ты начинают бросаться пустыми угрозами. Это становится скучно! С каждой секундой ты все сильнее приближаешься к праху, смерть уже стоит за твоей спиной, протягивая руки, а я… Я все еще далек от нее и буду возвращаться в этот мир, испив крови людей. Но твоя жалкая жизнь коротка в смирении и добродетели! Так как же ты собираешься меня уничтожить? — с презрением бросил Дракула.
Вампир начал медленно увлекать Анну за собой, бросив на Ван Хелсинга полный презрения взгляд. Накинув на девушку свой плащ, они вместе переступили порог церкви, оставляя позади прошлую жизнь, воспоминания, боль, переходя в новую сферу мироздания, где господствовали совсем иные устои, иные законы, где господствовала вечная тьма.
Дракула уже собирался взять на руки свою драгоценную ношу в тот момент, когда Ван Хелсинг с силой потянул девушку к себе, с ног до головы окатив святой водой. Издав пронзительный крик, принцесса отскочила в сторону, будто ее обдали кипятком, бросив на своего обидчика полный ненависти взгляд. Но в ту же секунду пылающий в ее глазах огонь угас, возвращая ее взгляду проблеск сознания. Охотник готов был поклясться, что в этот момент на него смотрела прежняя Анна: готовая пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти ближнего, нежная и воинственная одновременно, та Анна, которая смогла завоевать его сердце, та, которая не страшилась вступить в бой с силами в десятки раз превосходящими ее собственные.
— Гэбриэл, — прошептала она, протянув руки к своему другу, но в ту же секунду была насильно заключена в стальные объятия вампира.
— Анна! — прокричал Ван Хелсинг, кидаясь к ней, но было уже слишком поздно. В мгновение ока вампир принял свое демоническое обличие и воспарил в небеса, скрываясь в ночном мраке.
В глубине души и принцесса, и охотник знали, что они дошли до точки невозврата и теперь все изменения, которые будут происходить с ними, возымеют необратимый характер независимо от их желаний. На каждого из них легла дьявольская печать, оскверняя их сердца, их тела и их души. Каждому из них судьбой предначертано нести свое проклятие, как крест, делая их зависимыми от света луны и крови. С этого момента каждому из них предстоит тернистый путь, ведущий в неизвестность, за которой находится ночь.
========== Зов луны ==========
Ночь окутала небеса над Трансильванией темной вуалью, на которой, будто бриллианты, рассыпались сияющие звезды, изредка скрывающиеся за пушистыми облаками, изо всех сил старающимися покинуть эту таинственную землю, наполненную восставшими из мрака порождениями ада. Горы погрузились в атмосферу пугающего спокойствия, и в этой повисшей тишине каждый звук, каждый шорох, каждый треск будоражил сознание, воскрешая в нем эфемерные картины, призрачные видения и обманчивые миражи, способные свести с ума.
Испуганно озираясь по сторонам, Карл неуверенно семенил за своим другом, пытаясь не отставать от него ни на шаг. Каждую секунду ему мерещилось, что из-за любого угла на них может выскочить какая-нибудь бессмертная тварь, утаскивая их души в самую глубокую преисподнюю. Колышущиеся на ветру ветви деревьев и кустарников, за которые он то и дело цеплялся, казались ему костлявыми пальцами смерти, которые неизменно заключат его в свои объятия, посмей он остановиться. До замка Анны оставалось не больше пяти минут ходьбы, но и это время умудрилось превратиться в поток, длинною в вечность, наполненный страхом и дурными предчувствиями.
— Ван Хелсинг, Ван Хелсинг, постой! — окликнул он своего товарища, который, казалось, мчался, не разбирая дороги. — Да постой же ты!
— Ты понимаешь, что Анна в руках этого мерзавца? У нас нет ни минуты! — навалившись на дверь, прорычал тот.
Замок распахнул для мужчин свои холодные объятия, пропуская их в свои пустые чертоги. Вздувшийся местами паркет предательски скрипел под ногами, устрашающим звуком разносясь по коридору. Если бы слуги в спешке не покинули эту молчаливую обитель, то сейчас, непременно, сбежались бы в главный зал, чтобы стать свидетелями очередной безумной картины, пропитанной беспросветным отчаянием. Второй раз за последние несколько недель Карл наблюдал за тем, как человек, не сумев совладать с эмоциями, готов броситься в непроглядный мрак ночи. Только сначала этому безрассудству подалась принцесса, желавшая в одиночку броситься в погоню за вампирами, а теперь охотник, которому когда-то хватило благоразумия ее остановить. Однако сейчас он с не меньшим рвением желал броситься в этот омут, очевидно, не до конца осознавая тот факт, что заранее его затея обречена на поражение.