— Я не привередлива, — заметила она, направляясь вниз по лестнице.
— Откуда ты знаешь, куда идти?
Этот вопрос, над которым она даже не задумывалась, ввел ее в настоящий ступор. Девушка никогда не была в этом доме, никогда даже не слышала о нем или его обитателях, однако по каким-то непонятным причинам многое из того, что она здесь увидела, казалось ей поразительно знакомым.
— Все старые замки строятся по одному принципу, наш — не исключение, — на ходу бросила она, осматривая фамильные портреты.
Что ж, Ван Хелсинг сегодня мог быть доволен собой. Сделка, пусть и заключенная путем шантажа, позволяла ему убить двух зайцев одновременно. С одной стороны подобраться к монстру, чтобы выполнить свой долг перед Богом, с другой стороны — к Дракуле, чтобы выполнить обязательства перед своим сердцем. Только сейчас, когда испытания прошедшей ночи остались позади, он понял, как сильно устал. Все тело ныло тупой мышечной болью, голова раскалывалась, рана от серебряной пули, пусть и затянувшаяся, ныла, напоминая о яде, растекшемся по его венам. Заткнув за пояс злополучный кинжал, мужчина упал на небольшую софу, прикрыв себя небольшим стеганым пледом, и тут же провалился в сон, забыв на время о боли, усталости, долге и чести, которые будто сговорились между собой, чтобы свести его с ума.
========== Вампиры тоже плачут ==========
Время — это поразительная субстанция, сотканная из мельчайших волокон Вселенной, существующая независимо от сознания. Оно, как неумолимый палач, превращает в пыль все сущее, не обращая внимания на положение и предназначение: великие цари былых времен, их не менее величественные дворцы, даже память об их подвигах, — всё это тонуло в веках, оставляя после себя лишь туманные легенды, не имеющие ничего общего с реальными событиями. Однако с годами даже эти сказания обращались в прах, становясь лишь мелкой крупицей мироздания. Подобно воде, медленно просачивающейся сквозь сомкнутые пальцы, чтобы раствориться в земле, время просачивается сквозь песок вечности и растворяется в небытии. Независимо от желаний людей оно неумолимо склоняет чашу весов, с каждой минутой приближая их к смерти, довлея над ними подобно молоту судьбы, готовому в нужный момент обрушить на них всю мощь неизбежности. Но вампир — не человек, его звезды не знают заката, он живет вне времени, бродя в тумане вечности, подобно метеорам, бороздящим бескрайние просторы Вселенной. Его жизнь бесконечна, его знания неоспоримы, его воля несгибаема, его сила несокрушима, но его сердце, увы, мертво. Разве кто-то знал истинную историю вампира? Разве имел кто-то возможность прикоснуться к тайне, сокрытой мраком ночи? Разумеется, нет! Оттого вокруг вампира всегда ходили полные домыслов слухи, с годами обраставшие все более невероятными подробностями, которые принимались за чистую монету. Никто до этой ночи не мог так близко подойти к разгадке этой мистерии темного мира, не мог постичь эту неприкаянную душу, не мог приподнять пугающую завесу, за которой когда-то скрывался самый обыкновенный человек, как и все остальные бросившийся в омут греховных страстей и не сумевший выбраться обратно. До этой ночи никто не мог прикоснуться к душе великого графа Дракулы.
Сейчас он четко осознавал, что эти изменения, произошедшие с ним, не предвещают ничего хорошего, и искренне проклинал себя за то, что, поддавшись мимолетному порыву, отбросил прочь доводы разума. Он наградил принцессу своей кровью, дал ей шанс обратить время себе на пользу, надеясь на то, что впоследствии она подобно другим покорится его воле и наполнит вечность новым смыслом, но собственная кровь сыграла с ним злую шутку. Ведь именно она была основой той незримой связи, которая позволяла ему чувствовать своих невест, контролировать их сознание, подавлять волю, превращая их в послушных марионеток в руках опытного кукловода. Через кровь Дракула обретал власть, но эта власть всегда была поездом в один конец: он мог читать мысли своих жертв, мог проникать в их воспоминания, внося сумбур в размеренное течение жизни, но ни одна из них не могла использовать эту связь, чтобы отправить экспресс в обратный путь. Но Анна… каким-то образом принцесса, пусть даже неосознанно, смогла разорвать окутавший его мрак, читая его самые сокровенные мысли, а это значит, что отныне ему постоянно придется возводить мысленный барьер между ними, дабы впредь не допускать подобных оплошностей.
Вампир не ошибся — девушка действительно оказалась особенной: поразительным образом в ней сочетался пытливый ум и природная красота, стойкость духа и женская слабость. Она стала загадкой, которую он не мог постичь, а оттого казалась ему еще более притягательной. Связь, с первых минут установившаяся между ними, лишала его покоя, и, как ни старался, Дракула не мог понять ее природы. Он явственно ощущал тот ореол одиночества и отчаяния, окруживший Анну, те муки, что сковали сердце стальными оковами — он чувствовал ее душу, изо всех сил пытавшуюся вырваться на свободу, оставив позади чувство долга, и в тоже время волю, возвращающую мятежный дух обратно. Принцессу раздирали те же противоречия, что когда-то привели его в новый мир, а значит, он вполне мог стать ее проводником в нескончаемой ночи. Но в то же время он чувствовал, с каким упорством девушка цепляется за прошлое, отказываясь принять в дар вечность, хотя другого выбора у нее не оставалось. Несмотря на то, что она была погружена в сон, ее разум беспорядочно метался между мирами, отказываясь признать свершившийся факт. Он отвергал эту истину, пытаясь взрастить в ее сознании семена ложной надежды, уверяя, что случившееся — не более чем игра ее больного воображения.
Дракула знал, что душа, не готовая вступить в ночь по доброй воле, подвергается более мучительному перерождению, отвергая свою новую сущность до самого конца. Зачастую проходили годы, прежде чем новорожденные вампиры начинали постигать свою природу, открывшую для них новые возможности. Однако были случаи, когда, не сумев справиться со свалившимся на них бременем, новообращенные отвергали этот дар, отдавая себя во власть солнечных лучей, которые нещадно отбирали у них жизнь, обращая тела в пепел. Сомнений в том, что именно выберет принцесса, когда полностью осознает свою трагическую судьбу, у него не было, но по каким-то неведомым даже ему причинам он не мог этого допустить. Больше четырехсот лет он не ощущал это чувство единения двух родственных душ, и, несмотря на то, что эта нежданная близость страшила его, заставляя одновременно преследовать две стремительно удаляющиеся друг от друга цели, а также на существующий риск, он не мог отказать себе в надежде наконец-то вырваться из объятий векового одиночества.
Подойдя ближе к спящей девушке, он аккуратно присел на край кровати, вглядываясь в ее бледное лицо, на котором вечность оставила свою неизгладимую печать. Принцесса казалась еще прекрасней, чем когда-либо. Щеки и губы, выделяясь на фоне белоснежной кожи, так и притягивали к себе, черные ресницы слегка трепетали, говоря о том, что она вот-вот покинет царство Морфея, чтобы столкнуться с жестокой реальностью. Поднеся кончики пальцев к виску, Дракула попытался проникнуть в ее сознание, чтобы понять, какие раздумья терзают несчастную душу в час пробуждения. В ту же секунду ее звучный голос, как бурный поток ворвался в его разум, наполняя его смятением, которое стало ее постоянным спутником.
— Это был лишь странный сон, который казался явью, видение, рожденное в переживаниях, — проговорила она сама себе, даже не подозревая, что ее мысли читают, будто раскрытую книгу. — Но что это было? Какие-то хаотичные обрывки, разлетевшиеся в памяти, словно осколки, вонзившиеся в сердце. Помню, что лунный свет звал меня, оставляя на воде светящуюся дорожку, я будто плыла в бескрайнем океане и вдруг утонула в темных волнах. Все казалось таким настоящим: его взгляд гипнотизировал и опьянял, а я следовала за ним сквозь огненный туман в неизвестность. Огонь опалил мои крылья, языки пламени поглотили тело. А может, это были лишь пугающие химеры? Я слышала вой Цербера у адских врат, уже открытых для меня, когда он внезапно появился рядом, вырывая из объятий преисподней. От страха мне захотелось закричать, но я лишь оцепенела, услышав его голос, пронзающий тишину, и не могла сопротивляться. Его лицо… я не могу совсем его вспомнить, но поцелуй… он был как пламя, заставившее меня переродиться и вместе с ним скрыться во мраке ночи. Господи, разве такое вообще возможно? Я должна пробудиться! Все это нереально!