«Нет, не может существовать Бог, который позволяет в своем мире существовать такому…» — пронеслось у нее в голове.
— Бегите, бегите, моя госпожа, я задержу его, — прокричал воин, отпуская руку женщины и оставив на коже липкий кровавый след.
— Сорин, — прокричала девушка.
Хотя разве имело сейчас какое-то значение имя этого несчастного, вместе с остальными отдавшего свою жизнь ради того, чтобы она спаслась?! Разве могла она вообще спастись из этой кровавой бойни с младенцем на руках?! Разумеется, нет! Ее дни сочтены, и никто не сможет изменить предначертанную ей судьбу. Возможно, это бы удалось сделать ее супругу, но его проклятая душа была заключена в ледяной темнице, покинуть которую не могло ни одно существо, прошедшее сквозь зеркальную гладь. И теперь она, хранительница этого знания, погибнет, унося с собой в могилу эту мрачную тайну. До чего же несправедлива жизнь и глух к ее мольбам Господь!
За спиной раздался звук удара, серебряный клинок вошел в плоть монстра, а дальше все стихло. Лишь монотонный звук шагов эхом разносился по округе. Забившись в небольшую пещеру, девушка нервно покачала малышку, надрывающуюся от крика, лежа в залитых кровью пеленках. Сняв с шеи небольшой медальон, в котором плескалась белесая жидкость, она вылила все содержимое в рот девочке, которая начала моментально успокаиваться, пока не затихла окончательно. Вдали послышался звук возобновившейся погони, которая воистину превратилась в кровавую охоту, где не имеющая ни шанса на спасение жертва была загнана жестокими хищниками в угол.
— Это лишь маковое молоко, — проговорила женщина, будто девочка могла ее понять, — я делаю это лишь ради тебя!
Положив малютку на небольшой камень, она выбежала из своего укрытия, грозившего в любой момент обернуться ловушкой для них обеих.
«Я должна увести их как можно дальше. Я должна спасти ее», — повторяла она себе, задыхаясь от непрекращающейся погони.
Мелкие ветки, сквозь которые она пыталась протиснуться, нещадно хлестали ее по лицу, оставляя на нежных щеках, которые когда-то алели, как розы, глубокие кровавые царапины. Как будто костлявыми руками, деревья хватали ее за волосы и одежду своими сучьями, в клочья раздирая французский шелк ее платья, с корнем вырывая вьющиеся локоны из прически. Во рту появился солоноватый привкус крови, глаза застилала белесая пелена, а мир вокруг кружился-кружился, выбивая почву из-под ног. Обессилив окончательно, девушка, споткнувшись о предательскую корягу, рухнула на покрытую росой траву. Хватаясь руками за землю, она пыталась ползти, чувствуя, как ее преследователи остановились, довольно клацая зубами, слыша их приглушенный рык, и в тот момент, когда она уже собиралась обернуться, чтобы встретить смерть, как пристало истинной правительнице, огромная лапа когтями вонзилась в ее спину, раздирая кожу до самых костей. Издав пронзительный крик, девушка впилась руками в выступающий из земли массивный корень, и тут же почувствовала, как по щеке стекает омерзительная слюна, а острые клыки вонзаются в шею, обрывая ее бренное существование.
«Господи, прими грешную рабу в свои объятия!» — как молнией пронеслась последняя мысль в ее голове, а после — все стихло.
Спустя несколько часов алый рассвет возвестил не только о наступлении нового дня, но и о прекращении беспощадной бойни, произошедшей у самого подножия Карпат этой ночью. В этот час небольшая группа строителей и каменотесов, следовавших к небольшому ущелью, где по настоянию одного из старейшин возводилась подобная лабиринту тюрьма, предназначенная для удержания древнего ужаса, обнаружила следы ужасающего пира, устроенного проклятым зверьем. Истерзанные останки людей и животных, разбросанных по дороге, подверглись осквернению не только оборотнями, но и вороньем, слетевшимся поживиться падалью. Разбитая в щепки карета валялась на обочине дороги, и лишь серебряные клинки, горевшие на солнечных лучах, проливали истину на произошедшее.
— Матерь Божья, — проговорил один из строителей, осеняя себя крестным знамением.
— Что здесь произошло этой ночью? — с не меньшим ужасом спросил второй.
— Это волки? — с надеждой в голосе поинтересовался третий.
— Да где ж тут волки?! Отряд господ, явное дело: карета, доспехи — не простые то были путники. Посмотрите, мечи серебряные! Ни один волк не нападет на хорошо вооруженный отряд. Только взгляни, их тут не меньше двадцати человек было, а может, и больше, — вглядываясь в кровавые следы, уходящие в самую чащу, проговорил архитектор.
— Ты хочешь сказать, что это…
— Оборотни. Для их вожака ведь возводим темницу, — не дав договорить каменотесу, бросил он. — Следы уходят в лес, возможно, кому-то удалось скрыться, нужно пойти посмотреть!
Оглянувшись на своих спутников, мужчина лишь увидел кучку напуганных крестьян, столпившихся вокруг адского поля. Кто-то из них беззвучно читал молитвы, закрыв глаза; кто-то, склонившись к дереву, изрыгал рвотные массы, не сумев перенести тяжесть увиденного; кто-то в нерешительности переминался с ноги на ногу, но ни один не выступил вперед, чтобы поддержать затею своего предводителя.
— Хорошо, — проговорил он, поднимая с земли серебряный меч, — я пойду один.
Сопровождаемый молчаливыми взглядами, мужчина углубился в лесную чащу, на каждом шагу находя устрашающие следы ночной битвы. По покрытой росой траве разливались кровавые лужицы; военная амуниция, разбросанная в разные стороны, вместе с истерзанными останками воинов, носивших ее, горела под лучами восходящего солнца. Чуть поодаль от тела мужчины, он увидел молчаливое подтверждение своих предположений — огромная туша оборотня, которую в спешке позабыли забрать с собой собратья, распласталась на земле с серебряным кинжалом в груди. В пятистах метрах от нее мужчина обнаружил растерзанный труп женщины, стеклянным глазами взирающей на небеса. На ее лице застыл леденящий душу ужас, а в уцелевшей руке — небольшой флакончик с золотой цепочкой. Темные вьющиеся локоны разметались по земле, открывая исцарапанные щеки.
Глядя на нее, мужчина отметил, что при жизни это была поистине красивая женщина, пред которой покорно склоняли головы многие кавалеры. Детский плач, а может просто игра по натянутым нервам, заставили мужчину оглянуться. Нигде не было ни одного подтверждения его предположениям. Тряхнув головой, чтобы отогнать не прошеную иллюзию, он направился назад, но этот навязчивый плач опять прокрался в его разум. Звук был настолько слаб, едва уловим для человеческого уха, но все же не испарялся. Тогда, собрав остатки мужества, мужчина последовал за этим голосом точно так же, как моряки, которые следуют за зовом сирен, ведущих корабль на скалы.
Через несколько минут ему удалось найти небольшое углубление в горной расщелине, на каменной плите которого лежал небольшой сверток, протягивающий ручки к свету. Взяв младенца на руки, мужчина отбросил окровавленную пеленку, разглядывая заплаканное личико.
На вид девочке было не больше пары месяцев, в ее чистейших голубых глазах будто отражалась нестерпимая боль и грусть, кладущие на ее лицо отпечаток ночных событий. Мужчина не мог точно сказать, сколько он простоял в лесу, прижимая к груди этот кричащий кулек. В этот момент время будто остановилось для него, но когда через несколько часов он вышел из леса, в округе не осталось и следа пребывания его спутников. Лишь растерзанные тела свидетельствовали о реальности всего происходящего.
Завернув малютку в льняную рубаху, он направился назад, надеясь успеть добраться в деревню до темноты. С каждым шагом в его душе крепла уверенность в том, что божественная рука позволила ему найти ребенка, а соответственно, он несет ответственность перед Всевышним за жизнь этого крохотного создания. Когда последние проблески солнца упали на землю, мужчина уже находился у ворот своего дома. Взглянув на светящееся в лунном свете лицо малышки, он наклонился и произнес: