— Очнись! Господи, молю тебя! — схватив распятие, вскричала Анна. — Молю, забери мою жизнь!
Но все было бесполезно, уже ничего не могло вернуть отнятую ей жизнь. Принцесса проклинала себя, ненавидела за то, что посмела совершить такой грех, убить ни в чем не повинного ребенка, в то время как по миру бродят тысячи убийц и воров, заслуживающих смерти. Как она могла пощадить вчера мерзавца, а сегодня покарать святого, предлагавшего ей руку помощи. Крест еще сильнее начал жечь ее руку, будто понимая, что его обладательница прошла кровавое крещение. Не помня себя от горя, Анна выскочила в ночь, полная решимости прекратить это безумие, вырваться наконец из этого прочного круга.
Именно эту решимость почувствовал Дракула во время разговора с Мираксисом, именно это отчаяние и обреченность заполнили все его существо, когда принцесса, каким-то никому непонятным способом сумела преодолеть ментальную защиту всесильного вампира, чтобы заставить его на себе почувствовать всю глубину ее отчаяния. Но если Анна даже не подозревала о наличии этой кровной связи, то Дракула в очередной раз проклинал себя за свою неосмотрительность, но в то же время проникался любопытством исследователя, желая понять природу этой загадочной близости. Он пытался призвать принцессу к себе, но ее разум, поддавшись панике и отчаянию, был не способен ответить на его зов. Вампир пытался проникнуть в ее мысли, внушая ей свою волю, но обуявшее девушку безумие выстроило перед ним стену, на разрушение которой он должен был потратить время, которого у него не было. Создавшаяся ситуация просто выводила его из себя. Не привыкший встречать сопротивления, всегда внушавший ужас и получавший желаемое, Дракула столкнулся с противником, который в довершение ко всему сумел нарушить целостность его мыслей, коснуться души — его, как бывалого охотника, проникшегося азартом игры, такая ситуация буквально сводила с ума, заставляя все глубже утопать в этом болоте человеческих страстей.
К своему несчастью в этом же болоте утопала и Анна, страдая от неразрешимых противоречий в ожидании рассвета. Девушка, не сумев выдержать всю тяжесть вечности, решила оборвать нить собственной жизни, закончить эту кровавую игру, участником которой она поневоле стала, но в то же время инстинкт самосохранения заставлял ее постоянно оглядываться назад, пытаясь найти в прошлом спасительную нить, схватившись за которую она сможет вытянуть себя из бездны мрака. Принцесса не могла понять, как в ее душе появлялись эти мысли или то, кто ей их внушал, но сейчас они подобно наваждению шли за ней следом, изо всех сил сопротивляясь ее решению.
Час шел за часом, а она, словно безумная, гонимая ветром, все дальше уходила в глубокую чащу, одиноко бредя меж вековыми соснами, погруженными в зимний сон. Первый снег тихо хрустел под ногами, оставляя на белой простыне отпечатки следов. К тому моменту, как она вышла на бескрайние просторы вспаханного под зиму поля, небо уже посветлело. Оставалось только ждать. Твердо решив встретить последний в своей жизни рассвет, запомнить всю красоту восходящего солнца, озарившего своим сиянием землю, девушка молчаливо двигалась вперед, сжимая в кровоточащей ладони крест.
— Молю тебя, Господи, прости, — прошептала она.
Нестерпимая боль от солнечных лучей пронзила ее тело, оставляя глубокие ожоги. Издав душераздирающий вопль, Анна рухнула на снег, чувствуя, как ее укрыла плотная темная пелена, облегчая страдания. Внезапно все тело окутала приятная нега, и девушка почувствовала, как ее душа воспарила в небеса, объятая каким-то торжественным ликованием.
— Свободна, — прошептала она, полностью отдаваясь во власть этих ощущений.
Однако радость от вознесения быстро сменилась горечью падения. Жесткий толчок буквально вырвал ее из эфемерного мира, который она сама себе сотворила, а прозвучавший следом за ним голос подобно грому последовал за ним.
— Совсем разум потеряла? — прогрохотал Дракула, выпуская ее из своих объятий.
Забыв о своих ожогах, о боли, раздирающей ее тело, Анна уставилась на вампира, с изумлением наблюдая за тем, с какой быстротой затягивается огромный солнечный поцелуй на его щеке, машинально взглянув на свою руку, покрытую огромными, начавшими обугливаться волдырями.
— С тобой будет намного дольше, но к вечеру затянется! — будто читая ее мысли, отозвался Влад.
Анна, едва державшаяся на ногах, бессильно опустилась на пол, осматривая небольшую комнатушку, в которой они укрылись от смертельных для нее солнечных лучей. Судя по всему, это была полуразвалившаяся избушка, давно заброшенная, находившаяся в самой глуши. Доски давно уже прогнили от времени, а из мебели была только полуразвалившаяся кровать.
Дракула подошел к Анне, осматривая ее руку, в которой она до сих пор сжимала крест, отравлявший ее кровь своим серебром.
— Дай сюда, — прошипел он, практически вырывая распятие из ее рук. Одно лишь мгновение понадобилось на то, чтобы оно, испустив легкое шипение, оплавилось в его руке, обратившись в небольшую лужицу, залившую пол.
— Я ненавижу тебя, — задыхаясь от слез, шептала она.
— Ненависть — это ад, пусть он останется смертным, — невозмутимо произнес он.
— Я убила его… я убийца, — будто не слыша его, твердила принцесса.
— Убила… и что? Люди постоянно убивают друг друга, — равнодушно заметил граф, но тут же замолчал, столкнувшись с ее взглядом. Вампир искренне хотел произнести какой-нибудь долгий монолог на тему природы ночных обитателей, их жажды крови, показать ей то, насколько глупы ее переживания, но впервые в жизни слова, готовые сорваться с языка, встали у него поперек горла. Он видел страдания Анны, чувствовал ее боль, но не знал, как ей помочь. В душе зародилось вполне отчетливое желание прижать девушку к себе, но что-то останавливало его.
— Зачем ты остановил меня? — поднимая на него глаза, прошипела девушка.
— Самоубийство — верная дорога в ад, — произнес он без особого интереса, опускаясь на пол около нее. По какой-то не ясной причине, впервые Анна не чувствовала в нем угрозу, скорее, наоборот — присутствие вампира наполняло ее душу спокойствием. Аромат, исходивший от него, туманил разум, будто вводя его в опьянение, лишая воли.
— Туда мне и дорога. Господь и так отвернулся от меня!
— Это еще одна причина, по которой стоит жить.
— У меня нет причин, чтобы жить, — ответила она, сильнее укутываясь в черный плащ, искоса поглядывая на его обладателя, про себя отмечая, что вампир был красив: аристократические черты лица, атлетическое телосложение, рост, но особенно глаза — таких синих глубоких глаз ей не приходилось видеть никогда в жизни. Иногда девушке начинало казаться, что если смотреть в них достаточно долго, можно было утонуть, потеряться в этой таинственной глубине, хранившей в себе столько опасностей. Но сильнее всего ее поражала та незримая сила, которая ореолом окружала его. Эта сила была так велика, что, находясь подле Дракулы, Анна начинала чувствовать себя слабой и беспомощной, что заставляло ее, всегда привыкшую быть хозяйкой ситуации, чувствовать себя не в своей тарелке, но несмотря на это она была вынуждена признать, что находила в этом скрытое удовлетворение.