— Что это было? — находясь на грани двух реальностей, спросила Анна, пытаясь осмыслить произошедшее.
— Это была судьба. Благословение высших сил, если угодно.
— Едва ли на таких, как мы, может снизойти Божье благословение! — все еще не решаясь отстраниться, проговорила Анна.
— А я и не говорю о Боге, лишь черт может играть в подобные игры, которые ведут к полному хаосу и погибели.
— Или же к надежде и спасению? Там, где есть место для милосердия, найдется уголок и для прощения.
— Страх лишает тебя рассудка, — с ухмылкой заметил Дракула. — За эту слабость еще придется заплатить, причем нам обоим. А подобные нам признают лишь одну разменную монету — кровь.
Анна не понимала в полной мере того, что сейчас произошло. Граф едва ее не убил, заставив пройти через все муки, предшествующие смерти, а она льнула к нему, как к единственной защите, последнему рубежу, отделяющему их от остального, залитого кровью мира. Но хуже всего было то, что она чувствовала его боль, его сомнения, которые раздирали его сердце на части в тот момент, когда она вложила холодный кинжал в его ладонь. Это был злой рок, шутка судьбы, соединившая двух бывших врагов, различных в своих стремлениях, как огонь и вода. Их связь стала своего рода спасительной нитью, ухватившись за концы которой, они могли балансировать на грани, но при этом не упасть в пропасть за счет того, что в опасный момент каждый из них неосознанно начинал регулировать ее натяжение, удерживая равновесие. Это было их проклятием, на веки связавшим их души и сердца, но в тоже время и избавлением, стирающим былую ненависть. Этот момент будто расставил все точки в их еще хрупких отношениях, показав их истинные лица и пределы, которые они не смогут переступить, даже если мир вокруг загорится синим пламенем.
— Знаешь, порой мне кажется, чем сильнее мы желаем разорвать эту порочную связь, тем сильнее сплетаются невидимые волокна! — прошептала Анна, уткнувшись в его плечо. — Я даже не подразумевала, что искушаю судьбу!
— Может, иногда и стоит ее искушать, но бороться с ней — глупо! — проговорил граф, запечатлев скользящий поцелуй на ее шее.
— Впервые я вынуждена полностью согласиться, — проговорила она, поднимая на него полные слез глаза.
========== Откровения охотничьего домика ==========
Мрачные тучи окутали небосвод непроглядным черным покрывалом, уравняв между собой день и ночь. Сквозь эту серую пелену не проступали ни солнце, ни луна, ни звезды, превратив окружающие путников пейзажи в одноцветное унылое полотно, неторопливо проплывающее перед уставшим взглядом. Леса, горы, реки будто сливались воедино, не задерживаясь ни в памяти, ни в сердце, желанны были лишь редкие деревушки, которые служили своего рода ориентирами, не позволяющими сбиться с пути. Однако чем дальше путешественники уходили в чащу, отклонившись от основного тракта, чтобы запутать свои следы, тем реже на их пути встречались селения, а вскоре они и вовсе исчезли, сменившись непроходимыми рощами да горами.
Заболоченные тропинки, по которым им приходилось пробираться, то и дело утопая по колено в грязи и торфяной жиже, оплетал вереск и кусты ежевики, преграждавшие дорогу на манер живой изгороди, цеплявшейся за одежду, будто костлявые пальцы древнего старца. Леденящий душу холод, непроходящий дождь и порывистый ветер пронизывали до костей, сковывая ноги острой болью. В довершение ко всему клубящийся над землей туман застилал глаза, будоража воображение, ибо за этим полупрозрачным, белесым занавесом любое движение ветвей представлялось ужасающим спектаклем, рождающим в сознании образы, заставляющие хвататься за оружие. Но хуже всего было гнетущее молчание, царившее между ними с тех пор, как путники покинули ущелье. Изредка обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами, несущими в себе немое порицание и осуждение, они предпочитали находиться на почтительной друг от друга дистанции, лишь иногда обмениваясь короткими фразами.
Много раз Селин, гонимая чувством вины, пробовала разорвать нить мрачных мыслей охотника, скрасить дорогу непринужденным разговором, но Гэбриэл будто отрешился от всего, не выражая ни малейшего желания поддерживать беседу. И чем мрачнее он становился, тем сильнее ее сердце сжималось под гнетом совести. Ван Хелсинг не единожды спас ее, рискуя жизнью, а что она сделала в ответ? Кем бы он ни был, она была ему обязана, а долг чести был превыше ненависти. К тому же ореол таинственности, окружавший его, пробуждал в девушке немалое любопытство, заставляя теряться в догадках о его прошлом. На третий день пути это молчание стало просто невыносимым, напряжение между ними стало таким материальным, что его можно было почувствовать на расстоянии, а раздражение опутывало их своими сетями, туманя мысли и лишая здравого смысла.
— Надо было забрать лошадей у тех крестьян! Сейчас бы уже находились на подступах к Будапешту, а не месили грязь в этих болотах! Неужели ты не видишь, что мы ходим кругами? Я помню эту тропу, помню эти камни, а дальше будет узкий лаз, — пытаясь подавить гнев в голосе, проговорила Селин.
— Выходит, вампиры не только убивают людей, чтобы насытиться! Грабежом и мародерством тоже не брезгуете? Кто еще из нас животное?! — с усмешкой отозвался он, наградив ее уничижительным взглядом. — Лошади — единственное средство, помогающее им заработать на жизнь. Забери их, и они не дотянут до весны.
— Не все из нас убивают людей! Некоторые способны питаться, не забирая жизнь, другие же и вовсе обходятся кровью животных. А эти люди, раз забрались в такие дебри, едва ли переживут эту зиму. Эта епархия оборотней и то, что не забрали сегодня мы, завтра заберут они. Не сомневайся, кровавую дань собирают без опозданий и те, кто не могут оказать сопротивление, как правило становятся первыми жертвами.
— И все же не стоит примерять на себя роль Создателя и вершить людские судьбы! В этом мире мы всего лишь гости!
— Знаешь, когда есть столько способов умереть, не хотелось бы загнуться от банального холода! — проговорила она, приближаясь к нему.
— С каких пор вампиры восприимчивы к температуре? — поинтересовался он, хватаясь за возможность разузнать больше о природе своих врагов.
— Мы отличны от людей, но не столь кардинально. У нас тоже есть пределы, обычно они устанавливаются возрастом и силой породившего нас вампира, а так же клановыми особенностями. Холод ускоряет метаболизм, организм выделяет слишком много энергии на поддержание сил, но в случае отсутствия питания исход может быть фатальным. Я не настолько сильна, чтобы выносить это длительное время.
— Не слишком обнадеживающее начало! — осматриваясь, проговорил Ван Хелсинг.
— Не бойся, оборотни не входят в наш привычный рацион, — слегка оживившись, ответила она, скривив губы в обворожительной улыбке, которая, находись они в других обстоятельствах, неизменно бы осветила его душу, возвращая утраченные надежды.
— Я не боюсь. Природа страха такова, что мысли искажают действительность, но наша реальность представляет собой огненную пучину, в которой сгорают наши сердца. Мы, дети ночи — вечные изгои, обитающие в вечном мраке, и этот мрак вечен во времени. Ему нет ни конца, ни края, как и нашим никчемным жизням, утопающим в крови. Самое страшное с нами уже произошло, так что бояться уже нечего!
— Ты просто не можешь принять свою новую сущность, оттого бросаешься в крайности. Время меняет многое. Бессмертие — великий дар.
— Видимо, это общее заблуждение вампиров, которое подобные тебе получают с кровью создателя. Вечная жизнь привлекательна до тех пор, пока не поймешь простую истину: тебе предстоит провести ее в одиночестве. Вы не можете найти родственную душу, потому что вы похоронили свои собственные души — утопили их в крови, войне и ненависти, именно поэтому вы так жаждете создать себе компаньонов, но и они спустя годы уходят от вас, пытаясь скрасить эту пустоту, властвующую в ваших сердцах. Посмотри на себя, ты явно не похожа на ту женщину, в чьем сердце живет любовь. Тебя никто не ждет дома, твоя семья давно мертва, а все вокруг — лишь мертвые тени, не способные согреть ваши тела. Ты воин и живешь ради войны, но с какой целью она ведется? Кого ты защищаешь?