– Я тренировалась, – объяснила Лалелеланг. – В экстремальных ситуациях я пользуюсь специальным препаратом, разработанным именно для этой цели.
Мать свистнула с легким отвращением.
– Нет, вы слышали о таком роде деятельности, который требовал бы периодического употребления медицинских препаратов для того лишь, чтобы поддержать нормальное равновесие в организме? Какой здравый вейс добровольно согласиться подвергать себя такому?
– Были один или двое, – возразила Лалелеланг. Не здесь на Махмахаре, конечно, а в иных мирах. Ради успеха на дипломатической службе.
– У них не было выбора. А у тебя есть. Но даже и они не связались с такой своеобразной… специализацией… которая так извращенно притягивает тебя. – Она приняла многозначительную позу. – Я вынуждена отдать должное твоему характеру, но ты, видимо, успела заметить, с каким неприятным чувством я это делаю.
– Но кто-то ведь должен делать неприятную работу, – возразила Лалелеланг. Мать с сожалением щелкнула клювом.
– Да, но почему ты? Почему самая яркая из моего выводка?
– Потому что я лучше всех приспособлена, и к тому же у меня такие наклонности.
– Итак, ты продолжаешь настаивать. – Мать выпрямилась и приняла формальную позу. – Мне совершенно ясно, что ты на этом помешалась и намерена добиться своего, невзирая ни на какие опасности. Я не помешалась. Я просто сделала свой выбор. Или, как говорят некоторые поэты, занятие само меня выбрало по причинам неисчислимым. И я уже общепризнано в тройке лучших в этой области.
– Нетрудно превзойти всех в том, чего все избегают. – За этим наблюдением последовала неприятная пауза, которую ни мать, ни дочь не знали, как прервать. Лалелеланг почувствовала, что как младшая обязана первой нарушить тишину.
– Так значит, завтра ты не придешь на презентацию?
– Ты и в самом деле думаешь, что для меня это будет посильно?
– Не знаю, но мне хотелось бы, чтобы ты увидела кое-что из моей работы, а не осуждала ее заочно на основе информации, полученной из вторых и третьих рук.
Нервы старшей ланг дрогнули.
– Извини. Сама мысль об этом все во мне переворачивает. Мне достаточно тяжело даже просто сидеть здесь и обсуждать с тобой этот вопрос. А уж воочию увидеть твою работу… нет, не могу. И, конечно уж, отец тем более не придет.
– Поскольку ты его не пустишь?
– Не говори дурно об отце. Для самца – он выдающаяся личность. Да и по твоим генам это видно. Просто-напросто он с таким же трудом переваривает твой выбор рода деятельности, как и я. И то же самое касается и твоих братьев и сестер.
Лалелеланг посмотрела на остатки трапезы, которая прошла отнюдь не в благодушии.
– Ничего другого я и не ожидала. Мне очень жаль, что тебя не будет.
Материал просто очаровательный, если взглянуть своими глазами…
– Пожалуйста, дочь. – Оба крыла поднялись под углом, точно выражающим беспокойство. – Я уже и так наслушалась. И помни, что как хорошая родительница я терплю твое пристрастие, но это не означает, что я должна его разделять. И меня поражает, что на твоем отделении кто-то на это способен. Скажи мне: на каких презентациях тоже предварительно принимают лекарства?
– Я уверена, что некоторые принимают хотя бы в качестве меры предосторожности. Ты можешь не поверить, но есть и другие, кроме меня, кто способен воспринимать все без предварительной обработки препаратом. Это, как работа с токсинами, – чем дольше подвергаешься их воздействию, тем больший к ним вырабатывается иммунитет. Хотя всегда случаются неожиданности.
– И такую жизнь ты себе избрала. – Мать еле себя сдерживала. – Одно дело увлекаться войной в школе. Но нацелится на исследования Человечества?
– Ресницы выразительно вспорхнули. – Если бы ты настолько замечательно не прошла все стандартные тесты, я бы обязательно рекомендовала для тебя усиленную подростковую терапию.
Поднявшись из-за стола, они проделали обязательный ритуал прощания, уместный при расставании матери и второй дочери.
– Я знаю, мать, что ты меня любишь. – Кончики крыльев, перья, клювы, ресницы – все подрагивало и покачивалось при этих словах в красноречивом и сложном ритме.
– Истинно так, несмотря на отталкивающее занятие, которое ты для себя избрала. – Кончики крыльев описали красивую дугу и слегка приласкали дочь.
***
На следующий день Лалелеланг старательно гнала из памяти слова матери и ее озабоченность, приготовляя в крошечной аудитории необходимое оборудование. Поскольку большого стечения народа не предвиделось, большего и не требовалось. Кроме того, эта аудитория была рядом с ее кабинетом и относительно изолирована от основного корпуса университета. Так что никто не будет в обиде.
Вход был разрешен только тем, кому позволяло членство в их отделении либо двойная рекомендация старших ученых.
Более всего это было нацелено на защиту неосторожных студентов, чем на что бы то ни было еще. Ведь если бы неподготовленному студенту довелось по ошибке забрести на одну из презентаций Лалелеланг, приняв ее за обычную лекцию, эмоциональный и умственный ущерб для него мог бы оказаться весьма серьезным.