- Резьбу я могу понарезать вам всякую, - раздраженно произнес Афанасий и отвернулся от заказчика в сторону.
Вот на что кидается, будь он проклят, покупатель: на резьбу, на ободки, бородки, пояски, кантики! Где у людей понятие? Куда перевелись умные люди?
Марья изнемогала от желания ввязаться в разговор мужа с заказчиком. Еще никогда в жизни не имела она в уме таких хороших, таких доказательных слов в хулу чужих зажигалок, красивых, и в защиту своих, простых. Пять лет жизни отдала бы она за то, чтобы муж разрешил ей сейчас привести заказчику ее доводы. Муж не торговый человек, муж рабочий, он не умеет. А она торговая, она оборотистая, языкатая язва.
Афанасий и заказчик между тем разговорились, языки их развязались, и они мало-по-малу вступили в тот особенный, отчаянный, непередаваемый, болтливый и многословный торг, который обычно имеет место только на толчке среди профессиональных толчковых перекупщиков. Обе стороны, и мастер и купец, с горячими жестами божились, клялись друг другу, уверяли один другого, что они уступают только благодаря своей врожденной доброте, терпя при этом колоссальные убытки.
- Я такой человек! - говорил один.
- Хорошо, что вы напали на такого человека, как я! - горячился другой.
И оба расхваливали друг другу свои редкие душевные качества.
- По правде сказать, таких людей, как я, мало!
- Таких, как я, вы тоже больше не найдете!
- Я уступаю еще немного только из вежливости к вашему хорошему характеру!
- А я прибавлю еще немного только потому, что вижу, что вы хороший человек, семейный, живете своей квартирой, а не такой, какие, бывают, валяются в чужих квартирах на койках, по углам!
- Вы человек умный! - льстил купец мастеру. - С глупым я бы так не разговаривал!
- Вы ведь человек понимающий в зажигалках! - на комплимент купца отвечал мастер собственным комплиментом. - Понимающего в зажигалках я сразу вижу!
Купец несколько раз хватал со стола шляпу и брался за дверную ручку, решив уходить, но не уходил и шляпу снова бросал на стол. Мастер в свою очередь несколько раз с решительным видом ссыпал зажигалки в мешочек, затягивал мешочек шнурком и тотчас же снова расшнуровывал и с шумом высыпал зажигалки на стол, чтобы заказчик наконец убедился, какой золотой берет он товар.
- Я ухожу! - берясь за дверь, говорил заказчик.
- Вы поглядите, от какого золота вы уходите! - с грохотом рассыпал по столу из мешечка товар Афанасий.
Купец торговался, возбуждался, а сам все время нервно зажигал зажигалки, все под-ряд: одну, другую, третью. Случилось, что одна зажигалка не зажглась. Купец обрадовался, оживился, швырнул ее на стол, высоко поднял плечи, состроил гримасу.
- Это же совсем брак! - сказал он. - Один брак! Что-о?
- Брака у нас не бывает! - грозно пробасил старый мастер, выпрямился, расширил ноздри и поправил на носу очки, чтобы лучше разглядеть мизерные черты обидчика. - Брак на базаре бывает!
- Вы не на улице, не на толчке берете! - закричал угрожающе от станка Данила. - Вы в мастерской берете, вы на квартире берете, куда вы всегда сможете прийти и плюнуть мастеру в рожу, если он вас обманет! Здесь не мошенники, не купцы, здесь рабочие!
- Да!.. Да!.. - как бы прикладывал одобрительные печати к каждому слову сына отец. - Д-да!.. Д-да!..
Заказчик сперва недоуменно пожал плечами, потом весь сжался, закрыл один глаз и развел крылышками кисти рук.
- Ну, хорошо. Ну, хорошо, я понимаю. Допустим, что она не брак. Но зачем же тогда она не зажигается? Что-о?
- А, может, в ней уже бензину нет! - грубо бросил ему Данила. - Ведь вы ее больше полчаса мучаете, и раньше она зажигалась!
- Это она, скорей всего, на погоду, - не утерпела и закричала от стены Марья, со злостью глядя на купца.
- Цц!.. - зашипел на нее Афанасий, показал ей из-под полы пиджака огромный кулак и повертел им там так, как вертят в балагане Петрушкой.
- Зажигалки не зажигаются чаще всего от камушка... - начал лекцию по своей специальности Афанасий. - Камушки бывают: твердые, мягкие, настоящие, поддельные... Другой раз мальчишки нарежут кусочки цинкованной проволоки и продают за камушки... Это тоже надо принять во внимание... Опять же в другом даже нормальном камушке бывают две разных слойки, две породы: половина камушка такая, половина такая... А покупатели не понимают и давай ругать мастера зажигалки... А при чем тут мастер? Скажите, если начать роликом по железу шкрябать, может железо дать искру?.. Так же самое и по другому предмету и по плохому камню... Вся причина в камне... Вторая причина, когда зажигалка не дает огня, содержится в ролике: если ролик не стальной, как у нас, а железный, как у других... Третья причина...
- Будем говорить не за причины, а за цену, - перебил его заказчик, багровый, потный от желания выторговать копейку. - Мы ценой не сходимся. Говорите, какая ваша последняя цена?
- Какая ваша? - спрашивал Афанасий. - Я свою сказал.
Торг продолжался...
В конце концов, Афанасий, измученный, осовелый, уступил. Заказчик оставил задаток, взял расписку, полез в глубь одежд за деньгами.
- Смотрите, какими хорошими деньгами я вам даю! - повертел он бумажкой. - Новенькие!
Афанасий махнул рукой:
- Они хоть новенькие, хоть старенькие, один чорт: цена им всем одна.
- Потом, если хорошо эту сотню сделаете, я еще тысячу штук вам закажу.
- Когда? Слышите, Марья, Данила: тысячу штук!
- Ну, потом, после.
- Все-таки приблизительно когда? Мы должны собраться с материалом.
- Ну, через пару дней после того, как эти сделаете. Смотря, как эти сделаете. Если хорошо эти сделаете. Все от этих будет зависеть. Что-о?
И заказчик ушел.
А в доме сейчас же поднялся невообразимый скандал. Марья нападала на Афанасия.
- За такую цену отдать такие зажигалки! - набросилась она на него. Полоумный! Да я бы эту сотню на базаре дороже продала! За такую цену на базаре любая будка или любой столик хоть тысячу штук у тебя заберет, не надо и заказчика ожидать! Разве это цена? Это не цена.
- Пускай наживает, - пришибленно отвечал Афанасий. - Ему с ними тоже не малая толока будет, покамест он всю сотню пропустит, из-за каждой зажигалки с каждым всяким трепать языком.
Марья продолжала беситься. Афанасий ее усмирял.
- Теперь уже поздно языком колготать, - говорил он, все более приходя в себя. - Дело сделано. Надо было раньше смотреть. А теперь я сам ум тебе вставлю.
- Как это так "раньше", как это так "раньше"? - дергалась всеми своими мышцами Марья. - Ты же одного слова не давал мне сказать и цыкал на меня, как на собаку! И я тебе, старому дураку, все время моргала глазами от стенки; "не уступай, не уступай, жид прибавит". И разве ты не слыхал, как я кашляла каждый раз, как ты собирался спускать свою цену? Потом смотрю, ты взял и ляпнул. И главное, за какую цену? За цену-то какую? Больно даже подумать. А меня всегда ругаешь, если я на базаре под конец дня иногда за такую же цену товар отдаю. Мне нельзя, а ему можно! Но там дело идет только об нескольких штуках, об двух, об трех, а тут мы сразу теряем на сотне. Вот это надо понять!
- Кончено! - отрезал рукой Афанасий. - Замолчи!
И пошел к станку.
XII.
- Кушай, Афоня. Хорошенько кушай. Поправляйся, - говорила мужу за обедом Марья, несколько дней спустя, когда сдали заказ и получили остальные деньги. - А когда покушаешь, сходим в город, купим тебе новые штаны, пока не проели все деньги.
- Что-то не хочется мне штаны в магазине покупать, - смущался Афанасий. - Лучше на толчке.
- О! - вскричала Марья, смакуя второе блюдо, приготовленное только по случаю получки денег. - Опять на толчке! Всю жизнь одеваться будешь на толчке! Хотя один раз в жизнио день на себя штаны по мерке, чтобы были как раз по тебе!