Кидаю быстрый взгляд в лицо тёмного. Поверил? Вроде как да! Работаем дальше!!!
— Пожалуйста, господин, не бейте меня! Я всё расскажу! Это не я! Я сам бы так не смог! Это всё они! — мой дрожащий палец обличающе указывает на «негодяев» разведчиков. Сам я тем временем встаю на колени и тяну руки к тёмному, плача и моля о пощаде. А того ситуация явно начинает забавлять. На самодовольной роже появляется глумливая улыбка, он выразительно трясет зажатой в руке связкой амулетов, намекая, что всё ещё ждет от меня ответа на свой вопрос.
Да не вопрос!
— Это мне дали с собой, господин! — кидаю на него «испуганный» взгляд и выдаю с надрывом, — Я не хотел! Меня заставили!!!
«Ой, не похоже! Ой, халтура!» — заблажил внутренний голос.
Молчи, гад! Я играю!
— Мне много чего дали, господин! Вот смотрите! Есть ещё это!
Надо было видеть глаза десятника и остальных, когда я, хныча, снял с плеч рюкзак и протянул его тёмному.
Млять! Что же они делают?! Они же сейчас спалят меня к чертовой бабушке, если тёмный взглянет на них! Ну, зачем, зачем так округлять глаза? А если тёмный увидит?! Больше презрения во взгляде! Больше я сказал! Вот так. Кривите в презрении губы! Можно даже крикнуть что — нибудь возмущенное в мой адрес типа: «Мы всегда тебе не доверяли, гад!» или «И ты Брут!!!». Сейчас можно, я даже не обижусь. Кот, твою мать, ты что делаешь, что это за выражение лица? А? Ты чего никогда в жизни оборотня в погонах, тьфу ты, в доспехах не видел? Ну, предатель я, предатель! Подыграй мне, непонятливый ты наш.
Рука колдуна жадно тянется к рюкзаку и смыкается на лямке.
Ну, сейчас или никогда!
Вскакиваю на ноги и, сделав шаг вперед, приближаюсь к тёмному вплотную. Есть! Работает! Кокон защиты исчезает с тихим хлопком и удивленные глаза тёмного оказываются прямо напротив моих глаз. Судорожная попытка запустить в меня находящуюся в руке сферой так же не даёт никакого результата — та исчезает, не долетев несколько сантиметров до доспеха.
На — а—а! Бью лбом в переносицу противника, с удовольствием слушая хруст ломаемых перегородок и хрящей. Брызнула кровь, хлынув из носа противника! Левой рукой срываю с его толстой шеи амулет управления нежитью.
«Стоять!» — мысленная команда скелетам. — «Отойти от людей на пять шагов».
На — а—а! Правая нога с силой подсекает ноги врага, заставляя их подлететь над землей. Прыжок навстречу и мы вместе падаем на землю. Вот только я сверху, и в моей правой руке нож, выхваченный из поясных ножен. Лезвие входит в глазницу тёмного. Наваливаюсь на всхлипнувшее и дернувшееся подо мной тело. Готов. Сажусь на поверженного врага и зачерпнув пригоршню снега провожу по лицу, остужаю разгоряченную кожу, а заодно и стирая следы недавнего лицедейства.
Закончив с умыванием, кидаю взгляд в сторону остальных. Скелетоны, повинуясь приказу, ушли в сторону от разведчиков, а те всё такими же круглыми от удивления глазами смотрят, как я извлекаю клинок из трупа тёмного, вытираю его об его же штаны и убираю в ножны. Судя по всему, подниматься со снега они не собираются. Кот беззвучно раскрывает и закрывает рот, явно силясь что — то сказать, но кроме хрипов из его горла ничего не вылетает. А нет, кажется, сейчас чего — то родит:
— Т — т—т — ы—ы… — начинает заикаться командир.
— Спокойно, Маша! Я Дубровский! — Подхожу к десятнику и, взяв его за руку, рывком поднимаю на ноги, после чего возвращаюсь к покойнику, и начинаю снимать с него балахон. Так — с, примерим, сей девайс! Ух, ты! Это ж мой гардеробчик! В нем можно без опаски двигаться дальше, словно с проблесковыми маячками по МКАДу.
— Чего лежим бездельники? — обращаюсь к остальным разведчикам, и приказываю одному из скелетов подойти, чтобы взять и нести мой рюкзак. А что? Самому тащить что ли? Да сейчас, бегу и падаю! Заряда у амулета хватит ещё на пару часов, так что пусть тащит.
— Ну, вы идёте или нет? — накидываю на голову капюшон от балахона. Теперь меня от тёмного хрен отличишь! — Или я должен в одиночку эту войну выигрывать?