— Что вызвало внезапное изменение наших планов? Почему ты решил, что они на том берегу? — спросил я.
— Все так просто, что я не понимаю, как этого не заметили наши штабные специалисты… Слушайте. — Он вытащил путевой журнал Мандера и прочел: — «Утром мы вешаем коробки… с левой стороны мулов… Так сильно жжет солнце… После полудня приходится перевешивать их на правую сторону…» Ясно?
— Нет, — ответили мы оба.
— А ведь это очевидно. Они не могли идти к Тамарагде, потому что тогда солнце светило бы не справа. А по их запискам солнце светило именно справа, раз они, спасая ценные вещи от его лучей, вешали их с левой стороны мулов! Они шли от реки, ведь в журнале сказано: «Долина реки осталась уже позади…», и если утром солнце было по правую руку от них, речь может идти только о том береге.
Он показал на наших мулов.
— Сейчас утро. Если повернуться спиной к реке, солнце будет слева. Стало быть, они могли идти только в противоположном направлении, тогда солнце будет светить справа, как и сказано в записках Мандера.
— Ну и голова! — воскликнул Чурбан.
— Но кто-то должен был повести их по ложному пути, — сказал я в почти гениальном озарении.
— Правильно, — кивнул Альфонс — Мандер тут не при чём, это доказывает его журнал. Однако, лорд Пивброк… с которого все и началось.
— И который исчез на охоте! Голландец Ван дер Руфус — хороший человек, но это еще не значит, что и его друг…
— Но как же такое могло произойти? — недоуменно проговорил Чурбан.
— Ясно одно — мы это знаем от Ламетра — они высадились на берег в начале сезона дождей, в густом тумане.
— Как бы там ни было, вперед!
— И теперь уж и впрямь выше голову! — воскликнул Хопкинс.
Мы переправились через реку… Да, покинутый нами берег по сравнению с этим был раем! Скользкая, вязкая земля, зловонное дыхание болот, крокодилы, змеи, лягушки…
Воистину проклятый берег, как назвали его негры.
Мы взглянули на карту.
— Тут обозначена поляна с тремя платанами, на которой они разбивали первый лагерь. Если на карте поменять берега местами, то она должна быть как раз напротив вон той излучины… — сказал Альфонс.
Мы быстро пошли к излучине — прямо на юг, туда, где на карте изображен был север.
Чурбан, шедший впереди, громко вскрикнул. Через мгновенье мы догнали его… Никаких сомнений…
Перед нами была поляна… три платана… и… и… покрытая ржавчиной коробка от кинопленки!
Теперь не было уже никаких сомнений: мы близки к решению загадки. Экспедиция проходила здесь! Вот стоят платаны, вот тут был лагерь — и все это вовсе не на том берегу, как они думали. Через три дня мы достигнем места, обозначенного на карте красной точкой с надписью «Тамарагда».
Но как же это может быть? Ведь Тамарагда во многих милях отсюда, на другом берегу реки.
Почти без отдыха мы спешили вперед по размякшей, скользкой земле. Целыми сутками хлестал тропический ливень. Повсюду стояли целые озера воды, а змеи кишели в количествах, наводивших на мысль о каком-то дьявольском наваждении. Обозначенную на карте ловушку для слонов мы едва смогли найти, потому что она была доверху залита водой.
— Еще раз я сюда не пошел бы ни за какие алмазные копи, — чертыхнулся Хопкинс.
— Выше голову! — насмешливо ответил Альфонс. Ему были нипочем дождь, грязь, жара — словно он был не человеком, а двуногим белым леопардом.
К рассвету мы вышли к последней перед целью возвышенности, обозначенной на карте.
— Теперь ясно уже, что племя фонги действительно не имеет отношения к исчезновению экспедиции… — задумчиво проговорил Альфонс.
— Стало быть, губернатор ошибался.
— Да. Хотел бы я знать, что он скажет, узнав, что все время блуждал в потемках…
Какое — то воспоминание промелькнуло у меня в мозгу.
— Как ты сказал? Повтори… Последнее слово…
— В потемках… Ну, в темноте!
— Есть! Потемкин!
— Что?
— Он преступник! Я вспомнил! Графиня сказала тогда Хиггинсу: «Во всем виноват Потемкин, но его им никогда не схватить».
Альфонс несколько секунд смотрел на меня, а потом повел себя совсем странно.
Схватив меня за куртку, он начал меня встряхивать, приговаривая:
— Дурак, болван, идиот, дубина… Господи, ну и скотина же!… Ну, как только земля таких терпит…
Он сильно толкнул меня.
— Не понимаю… — пропыхтел я. — А ну-ка, объяснись… Я схватился за нож.
— Оставь нож, верблюд безголовый! Если бы ты раньше сказал мне, мы давно были бы у цели!
— Да кто же он… этот, как его… Слушай, я опять забыл!
— Потемкин!… Ты не знаешь, кто это был?
— Чего ты раскричался? — вмешался Хопкинс. — Я тоже не знаю.
— Это был русский министр.
— Тогда совсем не понимаю, откуда бы я мог его знать. В оранских кабачках русские министры не попадаются.
— Но ведь это же знаменитая история. Он создавал для царицы великолепные деревни там, где не было и следа жилья. Декорации вроде тех, что ставят на сцене театра. Одни ярко раскрашенные внешние стены. Это же было всемирно известное мошенничество.
— Не слыхал, — угрюмо ответил я. — Я уже пару недель не держал газеты в руках.
— Вперед! — взволнованно крикнул Альфонс.
Мы поднялись на холм. Уже рассвело, и все мы трое, затаив дыхание, посмотрели вниз…
Перед нами была хорошо знакомая по фотографиям Мандера туземная деревня. В центре ее стояло большое, похожее на пагоду здание с заостренным куполом.
Тамарагда!
Мне казалось, что я схожу с ума…
Альфонс вытащил сигарету и закурил.
— Теперь понял? Потемкин виноват тем, что подсказал им идею: построить деревню для отвода глаз…
— Короче говоря, это…
— Это построенная ими точная копия Тамарагды! Потемкинская деревня!
Нельзя сказать, что мне все было ясно. Если этот русский министр давным-давно умер, как он мог построить здесь деревню?
И вообще: на кой черт это могло понадобиться русским?
Я видел, что и Хопкинса мучат такие же мысли. Мы незаметно переглянулись, и он пожал плечами. Однако задавать вопросы мы больше не стали — ясно было, что Альфонс в ответ только снова накричит на нас.
— И что теперь? — спросил Чурбан.
— Пойдем прямо в деревню. Скажем, что мы — дезертиры из легиона, и сделаем вид, что ничего любопытного для нас в этой дыре нет, — сказал Альфонс.
План был хорош, и мы направились к постройкам. Толстый, полуголый негр, увидев нас, начал колотить в барабан. Прибежало еще несколько туземцев, и толстяк с достоинством подошел к нам.
— Что вам надо здесь, белые солдаты? — спросил он.
— Ты — вождь этой деревни?
— Нет… я только управляющий фирмой. Вождь сидит в той большой хижине.
Что… Вы слыхали подобное! Босоногий управляющий фирмой в негритянском племени.
— Прости, кто ты, о толстый черный вождь.
— Управляющий фирмой, господин. У нас не племя, а туземная фирма. Новое изобретение. Я — управляющий фирмой.
— А кто же те, что босиком бегают по деревне?
— Акционеры, господин.
У меня слегка закружилась голова. Альфонс протяжно свистнул.
— Скажи мне, о управляющий, — спросил он, — что это за акционерное общество?
— Королевское акционерное общество, господин… все равно, как государство, но платят проценты и никто не работает…
Несколько «акционеров» решилось подойти к нам поближе.
— Мы хотели бы отдохнуть у вас.
— Отдохнуть можно, господин, но только не работать. Это запрещено.
— Почему?
— Из-за «Устава». У нас все решает «Устав».
— А кто написал этот «Устав»?
— «Устав» не написан. У нас живой «Устав», это великий вождь, с которым вы должны будете говорить.
— Веди нас к нему, господин управляющий. Мы надеемся, что он будет рад нас видеть.
— Он спросит, принесли ли вы раскрашенные волшебные картинки, которые называют игральные карты.
— Что-о-о?
— Великий вождь, имя которого «Устав», хочет такие и ругает, даже бьет ногой «контрольную комиссию».