- Вы такой смелый, молодой господин. Такой отважный…
Кисэн интересовало все. Взгляды Тэруко на поэзию и политику. Ее детские воспоминания и планы на будущее (тут принцесса чуть не ляпнула “вернуть свое тело”, но вовремя прикусила язычок). Любит ли молодой господин танцы? Как ему самханские кушанья? А правда ли, что на Благословенных островах на каждом шагу встречаются зловредные призраки и духи?
Пусть женщины никогда не привлекали Тэруко, магия чужого внимания, неподдельного интереса и восхищения в сочетании со сладким вином сделала свое дело. Голос принцессы звучал все громче, развязнее и хвастливее. Суждения становились резче, Тэруко несло. По тело разлилось приятное тепло, от запаха благовоний (а может и не только от него) кружилась голова и комната чуть покачивалась перед глазами. Куда не обернись, везде были накрашенные губы, сложенные в улыбки и сияющие восторгом черные глаза.
Чересчур громкий женский смех из другого угла заставил ее обернуться, и это было, как резкое пробуждение оттого, что на голову вылили ведро холодной воды. При виде Джина - тоже пьяного, довольного и расслабленного, восседающего на подушках с пиалой в руках и в окружении трех девиц, Тэруко почувствовала совершенно оглушительную, ослепительную ревность и ярость.
Она вскочила - довольно ловко, как казалось ей самой, вот только пол под ногами странно наклонился. Принцесса закачалась и еле устояла, чтобы не рухнуть на четвереньки. Матерясь под нос, она пробралась по залу, наступая на разбросанные тут и там вышитые подушки и встала над Джином. Тот как раз заканчивал рассказывать историю - девицы и сидевший рядом, почти в обнимку с красоткой-кисэн, генерал рассмеялись.
- Как вы можете?! - тяжело ворочая языком спросила Тэруко.
Ей было просто до слез, невыносимо обидно видеть его таким. Довольным, в окружении продажных девок.
- Рю? - принц поднял взгляд на Тэруко. - Дружок, ты пьян.
- А как же Тэруко?! - должно быть из-за вина это прозвучало слишком пафосно и оттого глуповато, но принцесса отмахнулась от этой мысли.
Ее муж не должен флиртовать с проститутками и лапать их у нее на глазах!
- Молодой господин, - какая-то женщина тронула ее за рукав. - Вам нужно отдохнуть. Хотите, я провожу вас в комнату наверху?
- Правильно, - добавил принц. - Иди, Рю. Завтра поговорим, когда будешь трезвее.
- Нет… - она попыталась спорить, но навалилась усталость и слабость. Этот день со штурмом, безлюдными улицами взятого города, сражением с насильниками, разбором бумаг во дворце наместника и вечерними посиделками в кёбане получился слишком длинным. Разве не пора ему закончиться?
Сразу две женщины подхватили его под руки, повели куда-то вглубь этого пропахшего благовониями и сливовым вином дома.
Ловушка… Все ловушка. Кёбан - как цветок росянки. Раскрыл ворота, приманивает мужчин. А женщины-змеи обманывают, обволакивают, готовясь пожрать.
Это не Дом Весны, а змеиное логово. Надо сказать Джину…
***
Джин проводил покачивающегося мальчишку взглядом и поманил пальцем к себе хозяйку.
- Матушка Ханьгу, мне кажется, Рю заслуживает награды.
Женщина бросила на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
- Конечно, ваше высочество.
Ухоженные пальцы сжались на опущенной в ладонь золотой монете.
- Мальчик никогда не был с женщиной, - с намеком добавил Джин. - Я хочу, чтобы у него остались самые приятные воспоминания.
- Разумеется, ваше высочество. Я бы не осмелилась предложить спасителю дочери меньшее.
Матушка поднялась с поклоном, и Джин облегченно выдохнул.
Ему нравился Рю. По-юношески горячий, бескомпромиссный, но искренний в симпатиях и антипатиях. Принц не имел ничего против того, чтобы быть господином и учителем для него. Мальчишкам нужен пример для подражания, а Джин не худший из возможных наставников.
Но отношение самого Рю беспокоило. Влюбленные взгляды, которые мальчишка постоянно бросал в сторону своего господина, когда думал, что тот не видит - Джин готов был поклясться, что в них проскальзывало отнюдь не только восхищение ученика учителем, но и плотское вожделение.
А это уже никуда не годилось.
При дворе аль Самхан подобные увлечения не были чем-то из ряда вон выходящим, пусть покойный император и не одобрял мужеложества. Тот же Мин, например, с равным интересом уделял внимание как фавориткам, так и фаворитам.
Но Джина не привлекали ни мужчины, ни мальчики. При всей своей широте взглядов, принц вообще с трудом понимал, как можно желать кого-то своего пола, и втайне считал такие предпочтения придурью, которая появляется от скуки или отсутствия женщин поблизости.