За пять дней пути она ни разу не снимала ворованных одежд, в глубине души опасаясь, что наряд из птичьих перьев испарится, стоит ей скинуть его. И вот теперь, добравшись до конечной цели своего пути, Тэруко просто не смогла это сделать.
Невесомые, нежнее шелка, мягче меха одежды, подарившие ей свободу, превратились в темницу. Крылья не желали оборачиваться руками, краденая накидка из перьев душила в объятиях.
Но Тэруко не согласна! Она не хочет оставаться журавлем до скончания дней!
Нет, надо успокоиться… Должно быть, она просто что-то делает не так. Надо только разобраться, как снимают такие одежды, надо еще раз попробовать. И все получится!
Девушка камнем рухнула вниз, на вершину заросшего коноплей и крапивой холма чуть в отдалении от лагеря самханцев, и снова попыталась скинуть птичье обличие.
И снова. И снова, в который раз, выворачивая крылья под немыслимым углом.
Она даже выдернула у себя со злости клювом несколько перьев. Это не помогло. Только стало больно, словно выдрала целую прядь волос.
Но так нельзя! Ее история просто не может завершиться так бездарно и глупо.
Или может? Поделом наказание воровке!
В отчаянии она упала в заросли диких трав. Хотелось зарыдать, но слез не было.
Журавли не умеют плакать.
- Извини, дорогуша, - раздался над ухом насмешливый голос. - Но чем это ты тут занимаешься?
Тэруко медленно повернула голову. Рядом с ней сидела девушка, а вернее - молодая женщина.
Незнакомка была хороша. Темные волосы убраны в сложную прическу, алые губы, белая кожа и тонкие брови вразлет. Никаких следов пудры или помады на лице, словно все эти благородные краски были дарованы ей от рождения, а не появились благодаря женским ухищрениям.
Украшенное тончайшей вышивкой в виде бабочек и летучих мышей алое платье традиционного самханского покроя подчеркивало непростое происхождение женщины, но глаза были обычные - черные, как у простолюдинов. Они смотрели с интересом и насмешкой.
Не может быть, чтобы незнакомка обращалась именно к ней. Кто будет спрашивать подобное у журавля? Тэруко оглянулась.
- Да, да. Я с тобой разговариваю. Ты - человеческая девочка в одеждах цуру. Кстати, как они к тебе попали?
- Вы меня видите, - недоверчиво спросила Тэруко.
Из раскрытого клюва вылетело только невнятное курлыканье, но женщина кивнула:
- Это не сложно, если уметь правильно смотреть. Так кто ты и почему на тебе журавлиные перья, девочка? И почему ты так убиваешься, что крики слышны даже на вершине священной Магошань?
Ее голос звучал негромко, но требовательно. Так, словно женщина привыкла повелевать и имела на это право. Да и держалась незнакомка с истинно императорским достоинством.
- Меня зовут Тэруко Ясуката… - принцесса осеклась и замолчала.
- Продолжай. Ты из Оясимы?
- А почему вы спрашиваете?! - воспоминание о совершенных на родине преступлениях кольнули невидимой иголкой. Тэруко почувствовала стыд и разозлилась.
Кто такая эта женщина, чтобы принцесса Оясимы отчитывалась перед ней?!
Та пожала плечами.
- Мне интересно. И это не я пришла в твой дом с горестными рыданиями, выдирая перья.
- Я не хочу рассказывать!
- Тогда я не стану помогать тебе, - она поднялась, и Тэруко в тот же самый миг поняла, что еще мгновение - и эта странная женщина, умеющая видеть сквозь магию одежды и понимать птичий крик, вот-вот исчезнет из ее жизни. Уйдет, растворится в полуденном зное, терпком запахе конопли и крапивы.
А Тэруко так и останется здесь. Журавлем.
- Постойте! - принцесса тоже вскочила, сделала два шага, перебирая тонкими птичьими лапами, умоляюще протянула к незнакомке белые с черными кончиками крылья. - Пожалуйста, подождите! Я все расскажу!
***
Говорить о своих преступлениях было тяжело. Тэруко то и дело останавливалась, но женщина не давала ей замолчать, забрасывая принцессу вопросами и дотошно выясняя все подробности. Она словно чувствовала, какие темы вызывают у принцессы смущение, и выспрашивала о них с особой настойчивостью.
Не собиравшаяся пускаться в откровения девушка с изумлением поймала себя на том, что рассказывает о попытке приворота будущего мужа, после которой Джин отвернулся от нее. И чуть позже незнакомка, не удовлетворившись кратким: “И тогда я сбежала”, заставила признаться не только в краже, но и в убийстве Сузуки.
Выяснив все, что хотела, женщина нахмурилась и задумалась. Принцесса тоже угрюмо молчала. Собственный рассказ заставил заново вспомнить все неприглядные поступки, которые она совершила во имя своей любви. Гордиться было нечем.
- Значит, - по губам женщины промелькнула легкая улыбка, - твой возлюбленный - тот самый юноша, чьи войска уже третий день стоят у подножия моей горы, а воины вырубили половину деревьев в роще внизу?
Девушка нерешительно кивнула. Ее насторожили слова незнакомки. Кажется, та не слишком-то одобряла Джина.
- Он должен, - нерешительно добавила Тэруко. - Его мачеха и младший брат захватили власть в стране. В Самхане гражданская война.
Женщина нетерпеливо отмахнулась:
- Это я уже слышала. Так, говоришь, ты его любишь?
- Люблю, госпожа, - Тэруко так и не спросила имени своей случайной знакомой, поэтому обращалась к ней просто почтительно, как младшая к старшей.
Что-то подсказывало, что так правильно, и неизвестная женщина куда выше любой принцессы.
Незнакомка покачала головой:
- Истинную цену любви показывают не слова, а поступки. Ты опоила своего жениха, убила женщину и обокрала цуру, и утверждаешь, что сделала все это во имя любви?
Тэруко кивнула и отвела взгляд. Ее душил стыд.
- Ты знаешь, что цуру не могут долго без неба? Несколько лет на земле, и они угасают.
- Я бы все вернула! - она вскинулась и заговорила с яростью и страстью. - Я не навсегда взяла, клянусь!
- И как бы ты ее нашла? Ту, которую обворовала?
Принцесса поникла.
- Что же, проверим, какова цена твоей любви, девочка, - женщина подошла ближе. - Я помогу тебе снять краденые одежды.
- Правда? - не веря в собственное счастье, переспросила девушка.
- Правда, - незнакомка протянула руки, коснулась Тэруко, и перья стали одеждой - невесомой и легкой. Накидка соскользнула вниз по плечам. Вместо крыльев появились руки изящные, но сильные, с по-мужски коротко обрезанными ногтями и мозолями от катаны на ладони.
Не веря в собственное счастье, задыхаясь от восторга, принцесса поспешила скинуть краденый наряд. Жаркий ветер Самхана пощекотал кожу, ласкаясь, скользнул по обнаженной груди, животу. Девушка ойкнула и прикрылась. Руками - даже прикоснуться снова к краденым одеждам было страшно.
- Я заберу это, - незнакомка подняла наряд. - Отдам той, которую ты обворовала.
- Спасибо, - с непередаваемым облегчением поблагодарила Тэруко. - Извините, а у вас не найдется одежды? Я заплачу.
Присутствие женщины, ее пытливый взгляд заставляли стыдиться собственной наготы.
- Возможно, - та продолжала изучать Тэруко с таким видом, с каким хозяйка смотрит на купленный по случаю кусок туши и раздумывает, что бы из него приготовить. - Любишь мужские развлечения, принцесса?
- Люблю, - девушка опустила голову, пытаясь скрыть пылающие щеки. Всегда самоуверенная и активная, она ощущала сейчас себя беззащитной и беспомощной, сбитой с толку. Благодарность к незнакомке смешивалась с непонятным опасением. Слишком непостижимой казалась эта женщина, слишком пугало ее могущество.
Человек ли она? Скорее дух, а духи редко бывают добры к людям.
- Завидуешь мужчинам? - голос стал сахарным, вкрадчивым. - Часто носишь мужской костюм?
- Иногда, - Тэруко разозлилась на собственный страх. Вскинула голову и посмотрела на незнакомку дерзко, в упор. - В нем удобнее сражаться и ездить на лошади, и не вам поучать меня, что мне носить.
Мало ей нотаций читали как будто, еще и от незнакомой ведьмы попреки выслушивать!
- Вот как? - по алым губам снова поплыла насмешливая улыбка. - Ты жадна, девочка. У тебя есть так много, но ты этого не ценишь. Как дитя к новой игрушке, тянешься к чужому.