Благодаря стараниям ведьмы все чаще возвращалась в ночь обряда, в объятую пламенем комнату. Наблюдала, как ко мне подбираются языки пламени, а Камил с занесенным надо мной кинжалом вдруг превращался в Этери. Порой видела Ясмин, напевающую Яци колыбельную, от звуков которой брат начинал истошно кричать. Память подсовывала и другие образы: ледяной поцелуй Кристиана и жуткий холод, сковывающий все тело. В голове беспрестанно звучал его голос, сухой и бесстрастный, — воспоминание, от которого так хотелось убежать и которое теперь преследовало меня с маниакальной жестокостью. Я запуталась и не понимала, кто желает помочь, а кто — навредить.
Приходилось переезжать из гостиницы в гостиницу, так как эти выродки шли попятам. Я потеряла счет нашим перемещениям, по большей части пребывая в каком-то бреду. Один за другим пила настои, притупляющие видения и подавляющие страх. Я всех без исключения считала врагами и не раз пыталась совершить побег. Благо, заговоренное сари действовало безотказно. Пока я не разорвала его в клочья. Тогда Кристиан притащил кулон на серебряной цепочке, рассудив, что с металлом будет справиться сложнее, и внушил никогда его не снимать. Не знаю, подействовало ли, но порой желание сорвать ненавистное украшение было просто невыносимым. А противостоять ему становилось все труднее.
…Чувствуя приближение нового кошмара, я зажмурилась, но даже сквозь сомкнутые веки различила багряную полосу горизонта. Занимался рассвет. До ночи огней оставался еще один день…
Этери постучался в дверь и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Остановившись у порога, спросил:
— Занят?
— Разве ты не должен быть с Эрикой? — не отрывая глаз от компьютера, пробормотал Кристиан.
— С ней сейчас Даниэль.
— Увиливаешь от дежурства? Неужели чувства поостыли? — попытался пошутить юноша, правда, ни на его лице, ни на лице Батори не промелькнуло даже тени улыбки.
— Я пришел поговорить о твоих чувствах, Крис, — от тихих слов повеяло холодом.
Эчед опустил крышку ноутбука, неспешно поднялся из-за стола и выжидательно посмотрел на друга. Сейчас молодые люди походили на бойцовских петухов, в любую минуту готовых вступить в сражение.
— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — сдержанно проговорил Керестей.
Этери приблизился к ведьмаку:
— Я многое тебе прощал, на многое смотрел сквозь пальцы. Я даже готов был, если не простить, то хотя бы попытаться для себя объяснить твою агрессию по отношению к Эрике, и только теперь, кажется, начинаю понимать ее истоки. Поэтому предупреждаю: держись от нее подальше.
Во взгляде Кристиана промелькнула растерянность, тут же сменившаяся раздражением:
— Не надоело? Сколько раз нужно повторить, чтобы ты, наконец, отвалил: я ее не трону! Какой смысл теперь убивать, если мне эта сила уже ни к чему?!
— Я не о силе. Ты знаешь, о чем, — упрямо возразил чародей. Уже который день Этери не покидало ощущение, что история с Леоной может повториться, только на этот раз бороться придется за Эрику. — Еще раз говорю: держись от нее подальше, Крис.
— Ты сбрендил… — На скулах юноши заходили желваки. Керестей изо всех сил старался казаться невозмутимым, но глаза, потемневшие в одночасье, выдали его состояние.
— Я скорее уничтожу тебя, чем позволю встать между нами, — резко отчеканил Батори.
В напряженной тишине было слышно, как за окном вздрагивают деревья под порывами южного ветра и в предрассветных сумерках кричит одинокая птица. Первые отголоски еще спящего города робко вплетались в сонную тишь, будто боялись ее вспугнуть.
— Иди ты к черту! — не сумев совладать с собой, с остервенением выкрикнул Эчед, и в ту самую секунду дверь в комнату захлопнулась.
— Как она?
Ведающий поднял на друга уставший взгляд:
— Плохо. И с каждым часом становится хуже.
В комнате было темно. Лишь тусклый свет ночника отбрасывал на стены скупые блики, которые, смешиваясь с сумраком, создавали причудливые тени. От малейшего колебания воздуха те меняли свои очертания, заставляя сердце Эрики сжиматься от страха. Девушка сидела на кровати, обхватив колени руками, и раскачивалась в такт только ей слышимой музыке или словам, что непрестанно звучали в ее сознании. По щекам катились слезы. В приглушенном свете узкое личико казалось бледным, словно венецианская маска, а в голубых глазах, как в кривом зеркале, отражались перевернутые и искаженные образы, созданные стараниями Маргитты.
Заметив Этери, девушка еще сильнее вжалась в спинку кровати и жалобно проронила:
— Пожалуйста, отпустите меня. Я хочу к ней!
— Ты должна найти в себе силы сопротивляться, — вкрадчиво прошептал юноша. — Не поддавайся ее чарам. Маргитта будет мучить тебя до тех пор, пока ты ей это позволишь.
— Не могу! — прорыдала бедняжка, до боли прикусив губу, так, что алая бусинка крови упала ей на руку. — Она не отпускает!
Даниэль потер покрасневшие от усталости глаза и, в последний раз с состраданием взглянув на несчастную, поднялся:
— Я — спать. Если будет нужно, зови.
Какое-то время тишину комнаты нарушали лишь тихие всхлипы. Этери не осмеливался подойти к любимой, боясь напугать еще больше. Не знал, какие видения сейчас разворачиваются перед ее внутренним взором. Было невыносимо видеть ее страдания и быть не в состоянии помочь. Молодой человек с радостью поменялся бы с ней местами, без колебаний забрав ее боль.
Минуты молчания постепенно складывались в часы, а те грозились перейти в вечность.
— Этери… — послышался слабый шепот.
Обрадовавшись временной передышке (к счастью, проклятая ведьма не могла постоянно контролировать чужое сознание), Батори поспешил к любимой. Та приникла к его груди и, кажется, начала успокаиваться.
Касаясь ее шелковистых волос и вслушиваясь в тихое дыхание, молодой человек вдруг осознал, насколько Эрика ему дорога. Ни разу за все это время не усомнился, что именно о ней упоминала гадалка в своем предсказании. Они действительно были связаны незримыми нитями тонкого кружева. Кружева, что так усердно сплетала судьба долгие годы до их первой встречи.
Этери заглянул в наполненные слезами голубые глаза и почувствовал такую безграничную нежность, что слова признания полились сами собой:
— Наверное, не время об этом сейчас говорить, и я даже не знаю, как заставить тебя мне поверить. Скажу лишь, что ты перевернула всю мою жизнь. С той самой минуты, когда впервые увидел в Словакии, такую беззащитную и слабую, ни о ком другом не могу больше думать. Словно какое-то наваждение, ты преследуешь меня повсюду. Я не могу без тебя дышать, смеяться, грустить… Ты будто опоила меня колдовским зельем, приятней и слаще которого нет ничего на свете. Я готов продать душу дьяволу, только бы остаться с тобой.
Этери потянулся к любимой. Надеялся найти отклик в ее глазах, но они снова затуманились страхом. Отвернувшись, девушка почти зло выкрикнула:
— Убирайся! Я сыта по горло твоими лживыми признаниями! Думаешь, не знаю, что вы все мечтаете заманить меня в ловушку и лишить благословенного дара?! Но мои настоящие друзья и защитники вам этого не позволят!
Ведьмак зажмурился, стараясь подавить горькую усмешку. Маргитта могла быть довольна. Она достигла даже большего, чем предполагала: не только подчинила рассудок Эрики своей воле, но и воздвигла непреступную стену между двумя любящими сердцами.
Глава третья
Ночь огней
Крадучись, Кристиан пересек комнату, склонился над другом и, пощелкав пальцами возле его лица, с иронией произнес:
— Спишь на посту, солдат?! Стыд тебе и позор! Пока ты тут дрыхнешь, наша драгоценная сто раз могла смыться. Тебе повезло, что девчонка не проснулась.