Жгучая боль не доходила до моего сознания, которое просто повергли в шок. Мне еще ни разу в жизни не наносили физического вреда. До этого момента.
Василиск шумно раздувал ноздри, глаза заискрились, а зрачок расширился так, что радужки уже не было видно.
«Моя…»
Я дернула головой.
Что это было? Что за хриплый голос? В истинном облике никто не способен общаться. Для того Темный Бог и дал нам человеческие облики, чтобы все его дети могли понимать друг друга.
Морда напротив меня фыркнула и стала медленно приближаться.
«Слышишь меня, значит, моя…»
Я сузила глаза.
«Опарыши тебе в брюхо, ящерица облезлая, никто тебя не слышит!»
Морда замерла на мгновение, а потом фыркнула и утробно закашлялась, или он смеется так?
Я зашипела и стукнула хвостом по воде, накрыв василиска обильной волной. Его мокрый капюшон сложился зонтиком, тряхнув мордой, василиск… завыл. Такого страшного и жуткого воя я в своей жизни не слышала ни от вервольфов, ни тем более от василисков. Я мгновенно осознала, что этот самец намного сильнее меня и что он посмеет меня тронуть, раз посмел прокусить лапу.
Внутри все сжалось в комок от страха, а в голове сами собой всплыли слова недавней знакомой, хамоватой василиски: «…когда слышишь сигнальный рык, быстро беги, беги быстрее, чем можешь…».
Я стремительно нырнула на дно и быстро поплыла в сторону берега, помогая себе подводным течением, предварительно дернув за нити.
«… сразу в лес! И никогда не останавливайся! Не пробуй прятаться, не поможет…»
Сердце заходилось от гонки, когда я выскочила на берег и стремглав побежала к лесной опушке. Сзади раздавался жуткий рев озверевшего василиска.
У этих самцов что — вообще мозги отключаются во время брачного периода? Я же его самолично казню! Сначала кастрирую, переростка, а потом казню!
Нырнула в лес и, не сбавляя скорости, стала петлять между деревьями. Силы иссякали, но я намеренно ускорялась. Хотелось влезть на дерево и спрятаться, но слова василиски «не прятаться» прочно застряли в голове. Я петляла, царапаясь о колючие ветки и кустарники. Рев перешел в рык, но никак не отдалялся от меня.
Следы…
Разум мой лихорадочно метался.
Я ведь оставляю много следов. А была ли я выносливее этого прибитого еще в яйце экземпляра? Нет, на открытой местности меня бы уже догнали и…
Меня чуть судорога не свела, от воспоминания любовных игр братцев.
Я до сих пор не попалась, только из-за густого леса, там, где я проскальзываю, ему приходится сминать препятствия. И хоть деревья его задерживают, мне не уйти, пока виден след…
И тогда я молниеносно вскарабкалась на дерево и стала прыгать с ветки на ветку. Но такое передвижение было слишком медлительным! Спрыгнула на землю, пробежала две сотни шагов — и снова на дерево, перепрыгивая по веткам в другую сторону.
Могла ли я себе представить, что мне, даркире, придется спасаться бегом, путая следы?
Солнце вышло из-за горизонта. Запыхавшаяся, я понимала, что скоро просто упаду от бессилия. Как давно я не слышу этого жуткого рева за спиной? Прыгая по веткам, как последняя белка, я учуяла запах дыма. А значит, рядом жилье. Мои подданные…
Из последних сил я направилась в сторону дыма, деревья резко закончились, и я повалилась на землю. В ста шагах от меня виднелся деревянный домик. Я побежала к нему, и мои лапы увязли в болоте. Фыркнув, потянула за нити, и вода вытолкнула мои лапы на поверхность. Поскальзываясь, утопая в болотной жиже по брюхо, снова выдавливая себя на поверхность, я еле-еле добралась до домика. Твердая почва оказалась только у кривых деревянных ступеней домика. Я подтянулась и обессилено рухнула у порога обветшалой дверцы.
Голову сдавливал стальной обруч. Я отмахивалась от своих видений, которые беспощадно наваливались на меня. Брачные игры на моих глазах превращались в кровавые бойни, где самцы жестоко вспарывали и потрошили самок. Кровь лилась ручьями от бездыханных тел, стекая в Мерцающее озеро, превращая его в бурое болото. А потом все почернело. Земля, ранее покрытая шелковистым зеленым ковром, превратилась в черное месиво. Деревья сменили свои изумрудные наряды на черный саван. И весь Лизард сковала тишина. Абсолютная, заупокойная.
Я резко села и зажала рот рукой. Внутренности были стянуты в тугой узел.
— Ты б не дергалась резко, девица, — хихикнули рядом.
Я осмотрелась. Сама я сидела на широкой лавке, застеленной валяной плешивой шкурой. Прислонившись спиной к бревенчатой стене, отметила, что нахожусь в просторной комнате, с большой печью напротив, справа от меня под окошком стоял деревянный стол, а слева была низенькая покосившаяся дверь на уродливых ржавых петлях. По углам висели веревки с пучками трав, а сама хозяйка этого убогого жилища что-то помешивала деревянной ложкой в котелке.