— Сейчас супчика моего отведаешь и мигом на ноги встанешь, — хмыкнула она, наливая в тарелку отвратительную на вид жижу.
Протянув мне миску, незнакомка встала напротив меня и уперла руки в боки. А я удивленно отметила, что она довольно юна, с гладкой зеленоватой кожей и россыпью веснушек на лице. Кто сказал, что юность красива априори? Глаза бурого цвета с прищуром пристально смотрели на меня, а тонкие губы кривились, надо полагать, в усмешке. Волосы пшеничного цвета спутанными клочками обрамляли лицо с тонкими крючковатыми чертами.
— Чего застыла-то? — хихикнула девушка, — ешь, пока не остыло, а то холодный супчик ядовитым становится.
Я с подозрением посмотрела на похлебку, а зеленокожая раскаркалась смехом.
— Хотела б уморить, спихнула бы тебя в болотце, пока была без сознания.
Приняв ее доводы как разумные, я начала есть и спросила:
— Так чего ж не спихнула?
— Так ты мне волосы свои в подарок принесешь, а волосы василиски в редких да ценных снадобьях требуются.
Я погладила свою длинную синюю прядь и нахмурилась.
— С чего ты взяла, лягушка болотная, что твой суп стоит такого подарка?
Зеленокожая снова раскаркалась.
— Так не за суп, девица, и не сегодня подарок получу. Во второй раз ко мне придешь, сама свои косы здесь и оставишь.
М-да. Почти сто лет живу, а столько слабоумных в один день еще не встречала.
Доев похлебку, я отставила миску на лавку.
— Да как ты, чернь, разговариваешь с даркирой? Забыла, на чьих землях стоит твоя убогая халупа?
— И на чьих же, василиска? — прищурившись, спросила хозяйка, складывая руки на плоской груди.
Неужели здесь такое захолустье, что эта жаба не знает, в каких краях обитает? Так я ее просвещу, убогую.
— Это земли Лизарда, а я даркира из правящего дома!
Я гордо вскинула подбородок, ожидая падение ниц, поклонов и приветствий, но в ответ услышала лишь карканье смеха.
— Уморила, василиска, давно не видела такой неоправданной спеси. Ты что же думаешь, когда Темный Бог пришел в наш мир, то на этом участке земли было выцарапано «Лизард»? Имена землям дает темный народ, нарекает своей собственностью и пыжится от собственного могущества. Проходят тысячелетия, один народ поглощается другим, имена меняются, эту же землю собственностью нарекут другие и тоже будут ходить и гордиться. А чем? Все равно все мы обратимся в пепел и в эту же землю уйдем.
М-да. Слабоумие прогрессирует в философию. Зря я ее похлебку съела. Хотя чувствую себя действительно лучше.
Поднявшись с лавки, я запоздало вспомнила, что пришла сюда в истинном обличье, и теперь человеческое тело прикрыть было нечем.
— Там рубаха, на лавке, можешь взять, — хмыкнула болотная ведьма, — домой возвращаться так придется, личину сменить еще не скоро сможешь.
Хмурясь, я быстро натягивала рубаху из грубой серой ткани.
Что за бред она несет? Личину я изменить могу всегда, и она мне точно не указ.
Потянувшись к двери, услышала в спину хихиканье:
— Когда ко мне придешь во второй раз, василиска, поблагодари как следует, чтобы мне захотелось помочь тебе.
Я передернула плечами и вышла из дома.
Во второй раз я приду сюда со стражей, жаба болотная, и будут тебя здесь сечь долго и с особым рвением!
Пробираясь через болота к лесу, я решила, что сечь жабу будут не меньше декады, а выползая на твердую землю вся в грязи, увеличила количество плетей с десяти до пятидесяти. Определив направление, я пошагала домой.
Злость нарастала с каждым воспоминанием. Вчерашнего василиска велю казнить незамедлительно! Это же надо было умудриться посягнуть на меня? Сам себе смертный приговор подписал, ящер-переросток.
Посмотрев на недавно прокушенную руку, я помянула Бездну. Рана слегка зажила, но шрамы все равно останутся. Хоть у нас и высокая регенерация, но раны от сородичей не исцеляются. Я у этого ящера все клыки повыдергиваю и ожерелье себе сделаю.
Дальше, Стэрк. Если он думает, что брачный союз лучше, чем муторное оспаривание его власти драконами, то этот плебей глубоко заблуждается. Я ему такое устрою, что он пожалеет, что вообще связался с лизардской даркирой. Да он у меня захлебываться будет водой, едой, вином, элем — всем, что под руку подвернется. А при первом купании утопится, убогий.