— Возможно. Еще не решил.
— Будь осторожен с Кругом. Они никого не принимают просто так, поэтому следуй своему сердцу. Впрочем, думаю, Доминик позаботится о тебе.
— Я и сам способен за себя постоять, — улыбнулся я. Лодвейн рассмеялся и потрепал меня по голове.
— Это правда. Неужели всего год прошел? Даже меньше, а все мы так изменились…
Я кивнул. Затем вскочил в седло и крепко сжал поводья. Вьюга нетерпеливо всхрапнула, стремясь выбраться на волю. Потерпи, милая. Еще немного.
— Спасибо вам за все, мастер. Не представляю, кем бы я стал, если бы не вы, — поблагодарил я Лодвейна. Он лишь молча отмахнулся. На секунду мы замерли, глядя друг на друга в немом обещании встретиться вновь, уже как два мечника, а затем я тронул поводья и радостная Вьюга рванула за ворота крепости.
Ветер едва не срывал капюшон плаща, пытался забраться за пазуху, но мне было все равно. Обучение завершилось, пусть довольно внезапно, но я стал мечником! Более того, мастером меча. Теперь, по правилам Эль-Торы, я должен на протяжении трех лет оттачивать свое мастерство, помогая нуждающимся и защищая невинных.
Это будет долгий путь. И весьма трудный. Не уверен, что у меня все получится, но не могу подвести Лодвейна. Мой наставник, затем друг — он дал мне все, и даже больше. И теперь мой клинок послужит на благо королевства.
Спустя месяц пути я вновь оказался в Суо. Пришлось сделать круг, навестив Лисью Нору и погостив у Имианы несколько дней. Девушка поведала мне, что отец собирается забрать ее в столицу, так что, возможно, в следующий раз мы встретимся там.
Порт ничуть не изменился. Все такой же шумный, оживленный город, наполненный запахами моря и соленой рыбы. В этих краях весна уже вступила в свои права, так что мне пришлось сменить теплый плащ на куртку. И все же, нет-нет, а погода портилась, солнечный день сменялся бесконечными ливнями.
По пути я повстречал множество путешественников, некоторым из них пригодился мой клинок, в качестве защиты до ближайшего города. Многие щедро платили, но большинство, насмехаясь над моим возрастом, отсыпали лишь горсть медяков. Я молчал, не желая вступать в спор. Мечник должен служить на благо народа, а не цепляться по пустякам. Но внутри меня всякий раз разгорался небольшой пожар, иногда хотелось буквально раздавить жадных торговцев, которые столь неблагодарно отнеслись к искренней помощи.
В этот раз причал пустовал. Старых моряков не было видно. Я уже давно понял, что они оба не люди, но все же было бы приятно повидаться. Как-никак, именно эти старики указали мне Путь.
Заглянув в памятную харчевню, где я впервые стал мужчиной, с улыбкой увидел Гринду. Служанка похорошела, постройнела и привлекала еще большее количество взглядов. Я шагнул вперед как раз в тот момент, когда девушка пробегала мимо. Наткнувшись на меня, она ойкнула, отшатнулась, подняла глаза. Замерла на месте, удивленная.
— Это…ты?
Я лишь улыбнулся. Приятно, что она запомнила невинного мальчишку, с которым провела несколько часов в комнате наверху.
Впрочем, поговорить нам удалось не более пятнадцати минут, а затем, чмокнув меня в щеку на прощание, Гринда упорхнула на кухню. Мы оба не обмолвились о прошлом ни словом.
Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью свежий воздух и ощутил нечто вроде счастья. Приятно встретить старого знакомого, с которым, пусть и виделся всего один или два раза, но рад был пообщаться.
Дом Дарза ничуть не изменился. Фасад еще больше потускнел, краска почти вся облезла. Вывеска покачивалась на одной петле, изображение рыцаря едва можно было различить. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце.
Толкнув дверь, прошел внутрь. Полки были пусты, ни оружия, ничего. Только пыль.
— Кого там еще принесла нелегкая? — раздался до боли знакомый ворчливый голос. Раздались шаркающие шаги и из каморки вышел Дарз.
Старик сгорбился, некогда широкие плечи увяли, ярко-зеленые глаза потускнели, а волосы стали абсолютно седыми. Теперь передо мной был не воин, а всего лишь старик, которого не пощадила жизнь.
Увидев меня, он сжал губы, а затем процедил:
— Чего тебе, мальчик? Не видишь, лавка закрыта!
Он не узнал меня. Осознание этой мысли болью кольнуло сердце. Наверное, что-то отразилось у меня во взгляде, потому что старик сдвинул брови и произнес:
— Какие-то проблемы? Если так и будешь молчать, то убирайся прочь, здесь не приют милосердия.
— Отец, — разлепив, наконец, пересохшие губы, прошептал я. Он услышал. Глаза округлились в удивлении, губы затряслись. Дарз покачнулся, но устоял, опершись о стену.
— Мальчик…