Тут я взяла паузу, отыскав своего кровного друга среди многих других эльфов, и склонила голову, приветствуя равного себе. Именно так и никак иначе. Ни у кого не должно оставаться сомнений в том, что я имею на это право. По лицу венценосного эльфа было очень трудно что-то прочитать, но прошло некоторое время, и он ответил мне, встав и поклонившись, как велят обычаи его народа. Только вот это движение не означало признание меня как представителя союзного государства, все было гораздо запутаннее. Он приветствовал меня как любимую невесту, а не просто кровницу, которой правит не договор, а в первую очередь чувства. Именно любимую, ту единственную, которую возводят на трон рядом с собой, чтобы идти вместе и растить общих наследников. Наверное, эльфы в этом — самая честная раса, которую я знала. Дети у них могут рождаться только от любимой половинки и вот ищут они такую всю свою почти бесконечную жизнь и, кстати далеко не каждый находит.
Конечно, собравшиеся представители Совета Старейшин прекрасно разбирались во всех тонкостях этикета. Здесь даже имело значение, в какой руке ты на званом ужине возьмешься за бокал с вином и сколько глотков сделаешь. Никогда не любила эти интриганские заморочки, считая подобные игры бесполезной тратой драгоценного времени.
— Уважаемые старейшины, хранители королевского рода и незыблемых традиций, на которых из покон веков держалась самая праведная жизнь. Все мы чтим ваши заслуги, понимая, что если бы не вы, многое сегодня мы бы просто не увидели. Хочу сказать огромное спасибо вам за ваш непосильный труд…
Выпалив это на едином дыхании, я прижала руки к сердцу, ещё раз продемонстрировав всем присутствующим родовые знаки, и поклонилась. Пусть это и прозвучало чересчур льстиво, а кланяться совсем не хотелось, но если эльфы привыкли считать себя избранным народом, то с меня не убудет.
— А теперь разрешите поинтересоваться, на каком основании меня, княжну Цуринген, арестовали в местном трактире и потребовали каких-то несуразных объяснений?
На Вигона было страшно смотреть, он-то понимал и раньше, что если эльфийский правитель проведет ритуал признания меня своей кровницей, никто не решится передать ему меня. Сохранялся некий призрачный шанс попытаться продавить свои интересы, апеллируя международным скандалом. Но теперь-то, когда маски сорваны, и я больше ничего не скрываю, кто ж ему позволит забрать княжну? Пусть я из Проклятых, но на ведь никто так и не объявил вне закона, а мой родовой статус вообще не прикосновенен, была бы я простым человеком или даже эльфом. Высшая аристократия подлежит только божественному суду, а с учетом того, что большинство богов, некогда оставило свои владения…
Поодаль от кривящегося Вигона я заметила сидящих вдоль стены Дилана с Бриаром, не было только поблизости Бертольда и отыскать взглядом его никак не удавалось. Заметив, что я посматриваю на них время от времени, юный сын герцога незаметно для остальных показал мне оттопыренных большой палец, как бы говоря, что все отлично. А вот Дилан почему-то избегал смотреть на меня и вообще выглядел подавленным. Я ощутила легкий укол совести: наверняка переживает из-за того, что я ничего ему о себе не говорила. Ну, так здесь не моя вина: знают двое, знают все. В полнейшей тишине встал пожилой даже по меркам самих эльфов седовласый представитель Совета. Впервые я увидела, что у кого-то из них могут быть морщины и складочки. Это выглядело так фантастично, что на миг захотелось подойти ближе и прикоснуться к его лицу.
— Меня зовут Гербертом, сегодня я буду вашим обвинителей, по заявлению некого Вигона Дерепта, уполномоченного главного советника трагически погибшего при неизвестных обстоятельствах бургомистра приграничного города Родении, нашего союзника — королевства Сендас. Господин Вигон, выдвиньте нам суть ваших требований…
Уполномоченный советник бургомистра при этих словах просто расцвел на глазах. Будто бы ему поручили вести дело всей его жизни. Откашлявшись и попеременно тыча в мою сторону пальцем, он принялся заливаться соловьем:
— Не верьте ни единому ее слову, это наглая мошенница. Сначала она предъявила нам фальшивый диплом из Университета…
— Простите, а «она» это кто? — вежливо перебил его обвинитель, а я с трудом подавила в себе ухмылку.
Вовремя мы подошли к самому главному. Очень уж не хочется позориться перед цветом Туата де Данан и слушать всю грязь, которую на меня жаждет вылить Вигон. Отмываться потом замучаюсь…
— Вы намеренно стараетесь меня сбить, я прав? — вдруг самодовольно улыбнулся Вигон, сам того не ведая, что нащупал самое слабое место в моей обороне.
Это не значило, что мне не удастся избежать негативных последствий, на которые он так рассчитывает, просто больше сил уйдет на оправдания.
— Если эта женщина, только переодевшись и сменив внешний облик, что прямо говорит о том, что до этого она специально скрывала свое настоящее лицо… Сейчас смеет присваивать себе княжеский род, то пусть ее прямые родственники и подтверждают, что именно она и есть та самая Вивиана Цуринген, княжна Дивногорья. Я ведь тоже могу назваться королем Сендаса, да только мне никто не поверит: подтвердить то это мне будет нечем!
— Так вот у меня здесь все документы, что она присвоила себе имя Алексии Кросс, под которым спокойно совершала свои преступления, прикрываясь должностью начальника отдела ночной гвардии. Вы только вдумайтесь в это, она втерлась в доверии к представителям власти и сама эту власть несла в народ!
Между прочим как раз горожане меня на руках готовы были носить, потому что порядок в городе был восстановлен меньше, чем за неделю после того, как я приступила к своим непосредственным обязанностям.
Самое обидное, что он прав. Мне никто не обязан верить на слово, и было необходимо подтвердить свой статус. В этом не было бы проблем, но дед перед моим уходом отобрал у меня все регалии. Как говориться в таких случаях — принцесса без короны и земель. Одно только слово, что княжна. Нет, я хотела после всех этих разбирательств связаться с ним, рассказать о Песни Шеша, попросить поддержки или добиться хотя бы того, чтобы не мешал, он бы понял… Одно дело наши личные недомолвки, а тут упускать шанс, когда действительно можно было бы попробовать изменить жизнь всех драконов, было бы глупо. Но не могу же я при всех просить о связи с ним и все это вываливать, тем более я точно не знаю, поддерживает ли дедушка сейчас с кем-то отношения. Помню, он долго время хотел, чтобы нас вообще все забыли. Так он видел не полное забвение, а шанс на спасение.
Видимо эта мысль пришла не только в мою голову, ею озадачился и Мидхир, потому что, дав знак обвинителю, что сейчас слово переходит непосредственно к нему, он спокойно произнес:
— Нет нужды беспокоить кого-то ещё по такому ерундовому делу. Мне совершенно ясно, что господин Вигон ошибся, а я готов провести ритуал признания кровницы и подтвердить, что она именно та, за кого себя выдает. А не ваша мифическая Алексия, которую вы сами не знаю, где потеряли, а теперь нападаете на тех, кто считает ниже своего достоинства в силу благородного воспитания, отвечать вам на подобные заскоки…
— Но Ваше Светлейшество…
— Вы осмеливаетесь спорить, слово короля для вас ничего не значит? — слишком дружелюбно, чтобы это могло как-то обмануть, проговорил Мидхир.
Было видно, что Вигону сейчас вовсе не хочется такого исхода, но он понял, что подошел к опасной грани и не посмел настаивать, чтобы сюда вызвали властных представителей моего народа. Нахмурившись, я в упор уставилась на Вигона, стараясь припомнить все детали наших встреч и разговоров, а главное то, в чем именно, а главное как он меня обвинял. А ведь увидев сейчас меня в настоящем обличье, он не был удивлен ни на йоту. Раздосадован, разозлен, но он прекрасно знал, кто я. И знал, как мне показалось уже давно, раз постоянно ходил за мной по пятам. А потом вдруг раз и показал какие-то доказательства бургомистру, хотя за пару часов собрать их было невозможно, по крайней мере, в таком количестве. Знал, и до определенного момента молчал. Не знаю как именно, но я кожей чувствую, что все это напрямую связано с маркизом. С уполномоченным помощником бургомистра надо срочно поговорить, ох, как много интересного он может мне рассказать.