Врачеватели сразу сказали, что это неизвестная лихорадка и раз они, прозванные людьми духами природы, бессильны ему помочь, но никто не сможет. Отец Мидхира горевал спокойно, с достоинством осознавая, что никакие деньги уже не помогут. И позволил ему уходить… Не смогла с этим мириться только я. Может опять же в силу своего возраста или потому, что эта потеря была для меня первой и я просто не осознавала, что можно опустить руки.
— Мидхир…
— Вивиана… — слабо прошелестел будущий правитель лесного народа, — ничего не надо говорить, просто посиди рядом… Я вообще не хотел, чтобы ты приезжала и в тот день, когда Мидас, главный лекарь отца вынес мне приговор, я даже написал тебе прощальное письмо. Жаль ты не успела его получить, приехала вечером…
Ощутив обиду за подобные слова, я даже головой тряхнула, чтобы отогнать некстати лезущие мысли. Если я не так, кто в радости и горе, тогда вообще в чем был смысл всего этого? Неужели дедушка все же оказался прав?
— Ты меня разлюбил?
Белое, какое-то восковое, осунувшееся лицо Мидхира исказила гримаса боли. Внутренне ругая себя за глупость и эгоизм, я попыталась забрать часть его боли себе, но он отодвинул мои руки, прерывая, таким образом, контакт, так необходимый для подобной манипуляции.
— Глупая, я всегда буду тебя любить. Просто, я не хочу, чтобы ты видела меня таким слабым и беспомощным, эта боль: она только моя. Если боги решили выдать мне подобное испытание, то я пройду его сам.
Боги решили? Да они давно ушли, бросив все, что так долго создавали и. отобрав последнюю надежду…
Надежда.
Когда-то для лесного народа, людей и многих других рас надеждой были именно мы. Своеобразный мост между богами и живыми, опора и защита. Моя кровь перворожденного народа бесценна и сейчас, пусть все про нас и забыли. Я бездумно уставилась на свои запястья. Темно-бордовые родовые знаки, изящными линиями опоясывали руки вплоть до локтя и, повинуясь моему разобранному состоянию, пульсировали. Врачеватель был прав, я видела по медленно угасающим линиям жизни Мидхира, что ни магия, ни лекарства ему не помогут. Жизнь не берется из ниоткуда, ее можно только дать, добровольно. И я знала как. И клянусь, меня услышат ушедшие когда-то боги даже через плотные границы миров. Почему-то я твердо была в этом уверенна.
Мидхир продержится не больше часа, и если я хочу исправить ситуацию, действовать надо быстро. Конечно, любой ритуал должен обставляться по канонам, особенно если через него ты просишь помощи у кого-то более могущественного, чем ты сам. На поиски жертвенного камня из яшмовой породы и обсидианового ножа, уйдет больше суток. Такой роскоши у меня просто не было, так что буду действовать на свой страх и риск.
С усилием пододвинув ничего не понимающего Мидхира, на его же собственной кровати, я побежала на кухню за обычным ножом. Время было позднее, поэтому любопытствующих эльфов из дворцового персонала я не встретила. Туата де Данан с присущим только им эмоциональным размахом, готовились к новости о смерти самого молодого из четырех сыновей Верховного Короля. Трое из них, под чутким присмотром отца, давно правили своей частью разделенного по частям света народом. Горные эльфы, отстроившие великолепные подземные дворцы, не хуже, чем у маленьких ворчливых гномов, жили на востоке. Морские эльфы, предпочитавшие селиться на берегу Мирового океана и постоянно пропадать на кораблях в плавании, расположились на юге. Воздушные эльфы, обожающие полеты и птиц, освоившие архитектуру, которая парила над западными землями, вообще практически не общались в родичами. Мидхиру же прочили место правителя лесного народа, которому полюбилась северная природа. И он станет их королем.
На цыпочках, чтобы меня никто не увидел с длинным ножом для разделки мяса и не задался логичным вопросом, почему княжна Дивногорья разгуливает ночью в таком странном виде, я быстро проделала пусть обратно. Увидев меня запыхавшуюся и растрепанную, но почти счастливую, Мидхир явно хотел что-то спросить у меня. Но тут увидел то, зачем я ходила из-за ослабленного внезапной болезнью организма, добитый собственными переживаниями, тихо слег в обморок. На подобную удачу, я даже рассчитывать не смела. Теперь мне точно никто не помешает совершить самую отчаянную в своей жизни ошибку. Последнюю.
Раздевшись догола, я легла рядом с любимым. Слушая его такое родное, но прерывистое дыхание, я успокоилась: все идет так, как должно быть. Не зря в практике моего рода был записан ритуал, получивший название Дар Жизни. Совсем не зря. Мидхир протяжно застонал и времени на полную озвучку рунной формулы уже не было. Буквально взвыв в отчаянии к богу-первопредку Шешу и задней мыслью мстительно вторя, что если сейчас ничего не выйдет, я найду этого бога в посмертии и стану самым злым и не упокоенным духом. На этом я на выдохе резко вогнала себе в грудь нож и даже не почувствовав боли, потеряла сознание.
Вернее, это было очень похоже на это из-за непроглядной темноты, сквозь которую я куда-то стремительно летела. Потом, меня словно пушинку подхватил сильный ветер, закружил и выкинул в какой-то пещере, по периметр которой горели сотни свечей. Они нещадно чадили и сильно пахли прогоркшим жиром. Я стояла посередине этой вони, пытаясь прикрыть нос и с интересом рассматривая белую до пят сорочку. Правда она была больше похожа на саван, но об это думать сильно не хотелось.
— Ну, и как ты собираешься превращаться в злобного духа? Я пришел, чтобы не пропустить такое зрелище, — насмешливо прозвучал голос где-то над ухом. Дернувшись, я конечно тут же обернулась, но никого не увидела. В небольшой пещере вообще никого кроме меня не было.
— А почему я должна отвечать на вопросы какому-то невидимке? — немного грубовато ответила я, надеясь, что все происходящее не плод моей больной фантазии.
Впереди раздалось шуршание, и передо мной прямо из воздуха материализовался представительный мужчина лет пятидесяти, подтянутый, в легкой серебристой кольчуге и мягких темно-синих штанах. Оружия у него при себе не было, да оно ему и не требовалось. Почему-то я сразу поняла, что это Шеш собственной персоной… Я попыталась заглянуть в глаза и не смогла — его лицо странным образом расплывалось.
— Не старайся меня рассмотреть, если увидишь мое лицо, то умрешь, а мне пока этого не хочется.
— Разве я еще не умерла? — удивилась я и принялась себя ощупывать.
— А ты разве пришла не спасти того несмышленого эльфийского отпрыска королевского рода? — в свою очередь удивился вполне осязаемый бог.
— Но ритуал Дара Жизни…
— Означает, что ты можешь обменять свою жизнь, на жизнь другого, — согласно закончил Шеш, — но с чего я должен ценить жизнь какого-то ушастого недомерка выше, чем жизни своих детей? Решись ты отдать себя в плату другого дракона, я бы не пришел посмотреть на столь неразумное дитя.
— Какая разница за кого я отдаю свою жизнь? — чуть разозлившись на то, что меня сейчас назвали дурой, когда я считала себя весьма героичной девушкой, проговорила я, — моя жизнь и мне решать, как и ради кого ее жертвовать. В ритуале написано, что я могу это сделать за любого, кого люблю всем сердцем…
— Не поспоришь, — в конце концов, согласился мой оппонент, — но все равно, странный выбор. Что, в твоей долине не осталось достойных драконов?
Нет, он что, издевается? Скучно стало где-то там за пределами, услышал меня и решил слегка развлечься?
— Ну, не без этого… — вдруг чуть смущенно признался он и меня, что называется, прорвало:
— А с чего вдруг вас стала интересовать наша жизнь? Вы сами бросили нас, прокляли, а сейчас говорите о достойных драконах?
— Не проклинал, а наказал, чтобы порядок был… Да что я тут тебе объясняю? Стой… Кого то ты мне напоминаешь… Рыже-красные волосы, эти светящиеся глаза… Из какого ты клана?
Гордо расправив плечи, я с достоинством проговорила:
— Вивиана Цуринген.