К сожалению, тотальный контроль над территорией Иудейской пустыни был затруднен, в распоряжении доверенных лиц были лишь два спутника слежения, проходящие над нужным районом по разу за сутки. Но для того, чтобы вывести погоню на след беглецов, и этого было достаточно. По пятам за везучей троицей шли крутые профессионалы, оснащенные по последнему слову техники. На их стороне были все козыри, и смерть беглецов была лишь вопросом времени, причем ближайшего времени. Конечно, и у Легиона случались провалы, но за последние сто пятьдесят лет…
Совещание через спутниковый канал длилось 20 минут 43 секунды и закончилось в 02.05 по Лондону. В это время часы на руке Шагровского показывали уже 04.05 утра, и небо над Иорданией начинало набухать нежно-розовым отблеском зари. Пещера надежно укрывала беглецов от преследователей, трофейные квадроциклы дремали под скальным карнизом, и даже зоркий глаз космического шпиона не мог обнаружить их присутствие.
Если бы кто-то из беглецов мог взлететь птицей над бурыми древними скалами и, поднявшись ввысь, окинуть пустыню взглядом, то увидел бы, как летят по каменистой дороге четырехколесные монстры второй пятерки, как в неверном предрассветном сумраке склонились над капотом запыленного джипа двое наблюдателей и как лучи их налобных фонарей скрестились на экране навигатора.
А далеко от пещеры, на юге, там, где на крохотном пятачке толкутся махины эйлатских отелей и куда не достать самому острому птичьему взгляду, египетскую границу пересекал туристический минивэн «Тойота» с израильскими номерами, на заднем сиденье которого дремал мужчина средних лет.
Чартерный рейс, которым он прилетел на Ближний Восток из Парижа, приземлился в Шарм-эль-Шейхе в полночь, небольшая одномоторная «сесна» донесла его до Табы, где мужчина сразу пересел в туристический автобус, едущий к Святым местам. В автобусе помимо него ехали еще шестеро «паломников» — две женщины и четверо мужчин. Несмотря на однодневные туристические визы, стоящие в паспортах, никто из них не имел целью приложиться к Иерусалимским святыням. Цели у них, как и у второй шестерки, которая должна была в восемь утра собраться в вестибюле Тель-Авивского «Карлтона», были совсем не мирными.
Когда солнце наконец-то вынырнуло из-за гор и мгновенно выжгло синий цвет небес до светло-голубого, Шагровский и Арин спали, укрывшись в глубине пещеры, а профессор Рувим Кац сидел у входа в густой, как чернила, тени, положив на колени автомат.
Надвигающийся зной ударился о зеркальные стекла отелей Эйн-Бокек и скатился вниз, на мелкий песок пляжей, на соляное желе Мертвого моря да на теснящиеся возле парковки кафе и сувенирные магазинчики. Курорт заворочался и тут же проснулся, стараясь поймать последние минуты ночной прохлады, но было уже поздно — свежесть сдуло жарким дыханием со стороны Иордании.
Из прокатной машины, остановившейся на самом краю ресторанно-магазинного оазиса, вышел измученный бессонной ночью человек в свободном, чуть мешковатом облачении. Седой ежик волос, резкие черты лица, мощная шея, растущая из подобающей ширины плеч — он походил на пожилого циркового борца, только что закончившего тяжелейший поединок. Глаза у седого циркача были темными, смотрел он исподлобья, тяжело и неприязненно, так что встречные отдыхающие инстинктивно уходили с его дороги.
Он сел на открытой террасе под полотняным зонтом и заказал кока-колу со льдом. Небольшую дорожную сумку он поставил у ног — она была дорогой на вид, хотя слегка тертой. При первом же взгляде на нее становилось понятно, почему гость не оставил ее в машине. И еще, что, несмотря на заказанную тинейджерскую кока-колу, хозяин такой сумки — очень не бедный человек. Двое суток в пустыне измотали его: под глазами лежали темные круги, казалось, даже ежик волос притрушен красноватой пылью.
Рядом с запотевшим пластиковым стаканом на столике лежал сотовый, пачка сигарет и зажигалка. Человек, приехавший на прокатном «фольксвагене», ждал, прихлебывая приторную холодную жидкость, то и дело косился на погасший дисплей телефона, ожидая звонка.
Двенадцать легионеров, четверо из которых уже были мертвы и обглоданы шакалами, знали его под именем Вальтер.
Путь Проклятого
Credo, quia absurdum.
Был только один христианин — тот, кто умер на кресте; больше христиан не было.
Глава 1
Израиль. Наши дни. Эйн-Бокек.
Здесь все говорили по мобильным телефонам. Все. Женщины, мужчины, дети: разморенные или раздраженные ничегонеделанием, апрельской жарой, глицериновым зеркалом Мертвого моря, плещущим в нескольких десятках метров от приткнувшихся к дороге ресторанчиков и магазинов.