В английском произношении Карла, обычно почти безупречном, прорезался жесткий немецкий акцент плебея Фромма, и от непривычного звучания слов Мориса бросило в пот.
Хальт! Цурюк! Фоейер!
— Ты мне угрожаешь? — спросил он, пытаясь, чтобы его голос звучал жестко и уверенно.
— Нет, Морис. За много лет мы обросли связями и обязательствами. Взаимными. В общем, чего тут говорить! Я подключил к решению задачи все свои возможности, ведь нашим с тобой хозяевам важен, прежде всего, результат, да? И советую тебе, Морис, отнестись к моим проблемам, как к своим. Поверь на слово, теперь они у нас общие. Ведь так и должно быть у настоящих друзей и коллег?
— Ты зря говоришь со мной в таком тоне.
— Пока что я еще и не начал с тобой говорить. Не надувай щеки, дружок, мне уже нечего бояться. И кончай болтать. Бери свою сытую жопу в руки и прыгай в машину. Через полтора часа я буду в Иерусалиме, в арабских кварталах, встретимся там.
— Какого черта ты лезешь за Стену?
— Потому, что за Стеной мне помогут, умник. Потому, что за Стеной у меня друзья. Потому, что с людьми за Стеной я много лет имею бизнес! А у евреев, благодаря тому, как ты подготовил операцию, скоро для меня будет мало места. Понял? Так что жду тебя…
Он продиктовал адрес.
— И если у тебя нет плана получше, настоятельно рекомендую быть там.
Морис посмотрел на часы (стрелка неумолимо катилась по кругу, отсчитывая время до начала НАСТОЯЩИХ неприятностей) и невольно оглянулся. В ресторанчике шла обычная жизнь, он, вроде бы, не срывался на крик и, можно было надеяться, что к разговору никто не прислушивался.
— Я… Я буду, — выдавил он из себя через силу. — Или пришлю тебе помощь. Просто я могу не успеть…
— Да ну? — удивился Карл наиграно. — Можешь не успеть? Жаль, конечно. Я бы на твоем месте постарался! Нехорошо перепоручать собственную жизнь в чужие руки. И кого же ты направляешь мне в помощь? Каких монстров ты наковырял, мой французский друг?
Морис глубоко вдохнул, приводя нервы в порядок, облизал сухие губы и начал говорить.
Карл слушал внимательно, одной рукой прижимая мобильник к уху, а второй уцепившись за ручку над дверями «Дискавери». Машину немилосердно болтало. Джип немца несся по пыльной грунтовке, расшвыривая мелкие камни «зубатыми» внедорожными шинами, и, казалось, что до цивилизованных мест еще сотни километров пути. Но, на самом деле, если подняться вверх, как это делал стервятник, круживший в горячем небе пустыни, то становилось понятно — шоссе № 90 находится практически рядом, буквально в двадцати минутах быстрой езды.
Сверху «Лендровер» казался маленькой коробочкой, за которой тянулся пышный рыжий хвост. Птица повернула на запад, словно не скользила бездумно в воздушных потоках, взлетающих вверх от разогретых за день скал, а целенаправленно летела на запах, которые испускали мертвые тела, небрежно заваленные камнями.
Стервятник ловко сложил широченные крылья и косолапо пробежал несколько метров по камням, как раз до того места, где остались следы от шин уходившего на восток «Дискавери». Безлюдно. Жарко. Никакой опасности. Теперь птица отлично различала запахи — пахло вкусно. Еды было много. А конкурентов — таких же голошеих и облезших, как сам трупоед — только трое.
Стервятник хлопнул крыльями, издал горлом неприятный скребущий звук (чтобы все узнали, что он тоже здесь и в своем праве!) и заковылял к груде камней под скалой.
В нескольких десятках километров от того места, где птицы собирались на роскошную трапезу, по пологому гребню горы, съеденной временем и ветрами до высоты холма, спускались два квадроцикла. У подножия стояло несколько «сросшихся» домиков, похожих на строения фавел[127], но аналогию портили несколько блоков солнечных батарей, уставившихся в зенит, да огромная спутниковая тарелка с целым блоком приемных «голов» в центре. Из пристроенного к хижинам навеса торчали капоты двух автомобилей — там располагался «гараж».
Пасшийся у самого порога ослик с недоумением посмотрел на приближающиеся странные машины и снова пустился щипать редкие высохшие былинки, которые в этих местах почему-то называли травой.
А на севере по бетонной многорядке, протянувшейся от прибрежного Тель-Авива до горного Иерусалима, двигались два минивэна с притемненными стеклами. Сидевшие в них люди действительно напоминали сотрудников охранного агентства, чей логотип красовался на лакированных боках мощных «Джи-Эм». За рулем головной машины сидела высокая женщина в темных «каплях» «рей-бан», в глубине салона устроился Кларенс, читающий файлы на экране лэптопа. Лицо у канадца было озабоченное.
127