Некоторое время они смотрели друг на друга молча. За дверями бубнили голоса, слышен был звук работающего телевизора. Гудящий кондиционер неровно выдыхал в кухню холод, поскрипывали поворотные жалюзи.
— Тебе нужны люди? — спросил француз, недобро щурясь. — Я позаботился об этом — вызвал дублирующую команду. Она здесь, в получасе езды. Полностью экипированы, готовы к действию. Остается только их сориентировать. Ты готов?
— Дублеры? — непритворно удивился Шульце. — Второй европейский легион?
— Ты думал, что тебе нет замены? Огорчу твое самолюбие — она есть. Так ты готов направить вторую команду по следу?
— Я должен ее возглавить?
— Ну, зачем?.. У этой команды уже есть легат, и во втором нет необходимости, — сказал Морис, не в силах скрыть враждебность, сквозящую в каждом произнесенном звуке. — Возьмешь тех, кто у тебя остался, и поработаешь на общее дело. Заодно постараешься исправить ошибку, если сможешь. Теперь пункт два — мое молчание. Докладывать не побегу, но если меня найдут и спросят, как обстоят дела — скажу, как есть. Вранье будет стоить мне не должности, а жизни. Я не готов отдавать за тебя жизнь, Карл.
— Пункт три?
— Дать тебе время? — спросил француз.
— Да.
— Вот тут промашка! Время — не моя епархия. Насколько я знаю, о продлении срока операции договориться не удалось, и, если мы не закончим всё этой ночью, нам будут противодействовать.
— Насколько серьезно?
— Думаю, что очень серьезно. Так серьезно, что мы костей не соберем!
«Ты! Ты костей не соберешь! — мысленно проорал Морис в лицо этому наглому швабу. — Ты!»
И тяжело вздохнул.
— Тогда я всё делаю правильно, — сказал Карл. — Мы выиграем минимум 12 часов, а если повезет — и больше!
— Да, ну… — ухмыльнулся француз. — И как ты собираешься это сделать?
— Я собираюсь сделать так, чтобы израильтянам было не до нас…
— Не понял, — поморщился Морис, хотя догадка уже вспыхнула у него в мозгу. Идея была хороша, но… каким же безумцем надо быть, чтобы надеяться на ее благополучное воплощение! Интересно, какое место выбрал герр Шульце?
— И не удивительно, мой маленький друг, что ты ничего не понимаешь, — издевательски произнес Вальтер-Карл. — Ты же у нас кабинетный работник, так?
«Самодовольный шваб, — подумал Морис, изображая неведение. — Это я-то кабинетный работник? Как же такой вот прямой и противный, как кишечная палочка, тип сумел столько лет успешно руководить легионом? И я ему в этом всячески способствовал! Я! Как? Ума не приложу!»
— Пока я пойду по следам профессора, — продолжил немец, всем своим видом выражая превосходство над собеседником — так огромный кудлатый волкодав поглядывает на йоркширского терьера, которого может проглотить в одно движение, — мои здешние друзья устроят шум в Иерусалиме и Эйлате. Деньги у них теперь есть, евреев они не любят больше, чем мы с тобой, так что мое предложение пришлось им очень даже по душе! Думаю, что «Шин-Бет» ближайшие пару суток будет не до профессора и его проблем.
Карл торжествующе поглядывая на собеседника, откинулся на стуле, закачался на хлипких ножках, которые, казалось, не выдержат веса массивного тела. Но стул выдержал.
Француз вспомнил их первую встречу в маленьком парижском бистро — выступивший тогда на лбу испуганного Карла пот, сведенные в напряжении плечи, нервное подергивание щеки и глаза, в которых то и дело вспыхивал страх, ожидание удара и неуверенность. М-да… Как же меняет людей власть и ощущение собственной безнаказанности. Ну, ничего, старичок, ты еще повернешься ко мне спиной! Радуйся, что пока нужен, но нужен ты не вечно… Нужно терпеть твою самонадеянность, твое хамство. Нужно выдержать…
И Морис выдержал, сохраняя на лице нейтральное выражение, и ничего не сказал. Даже накатившаяся было удушливой волной ярость затихла: ярость — плохой советчик, если грозит опасность, а в голове француза зазвенел тревожный звонок. Это был даже не звонок — завыла сирена тревоги. Уж с чем-чем, а с интуицией у него все обстояло хорошо! Без этого важного качества он превратился бы в покойника уже много лет назад. Интуиция подсказывала, что когда заваривается такая каша, то надо не «держать лицо», а лететь из страны первым же рейсом, причем неважно куда. Мертвому репутация без надобности! Что толку слыть храбрецом посмертно? «Шин-Бет» — не та контора, с которой можно играть в кошки-мышки. Вот это влип! Если не завалят свои — доберутся чужие! Немедленно доложить наверх! Немедленно! Пусть они разбираются, пока не поздно!