Легионеры встретили прокуратора радостными криками и тут же сомкнули вокруг военачальника алые щиты. Над боевым порядком взмыли легионные орлы, ударили в ритме ровного шага маршировочные барабаны, и первые когорты двинулись вверх по склону. Внутри башни, которую солдаты резво катили впереди строя, тоже били барабаны. В полном соответствии с римским порядком и с заданным ритмом из-за горизонта начало подъем солнце.
— Отпусти их, — сказал Иегуда, стараясь переместиться так, чтобы занять позицию между бен Яиром и беглецами. — Зачем тебе их жизни, Элезар? Их смерть ничего не добавит и ничего не убавит. Все уже сделано! Смотри вокруг — это то, чего ты хотел? Если они могут спрятаться, если они могут спастись — разреши им уйти! И люди узнают не только о том, что ты был жесток, но и о том, что ты умел быть милосердным…
В руках у бен Яира был лук Бнаи, стрела лежала на полунатяну-той тетиве.
— Не подходи ближе, старик, — предупредил он, нацеливая наконечник в грудь Иегуде. — За тобой должок, помнишь? Ты дал клятву, что возьмешь на себя грех…
Он коротко рассмеялся, но глаза его не улыбались, они смотрели бесстрастно, ясно, с небольшим прищуром, рассчитывая расстояние до цели, опасность, которую каждый из противников представляет, и траекторию возможного выстрела.
— Ты же блюдешь клятвы, да, старик? Или вместе с верой ты потерял и уважение к слову?
Как ни странно, Иегуда улыбнулся в ответ. Его глаза тоже не смеялись, выполняя ту же работу, что и взгляд сикария.
— Клятву мы даем не Богу, а людям, — возразил он. — Но кто знает, перед кем нам в результате придется отвечать? Не волнуйся, мой заклятый друг! Я убью тебя, как и обещал.
Первые лучи солнца облили вершины гор, вырастающих из Асфальтового озера, ровный свет залил площадку нижней башни, и пространство приобрело объем — родились тени.
Свет, появившийся за спиной, дал Бнае надежду на то, что солнце ослепило противника, и он бросился на Элезара, безрассудно, отчаянно, выставив вперед руку с кинжалом. Но расстояние между ними было слишком велико, и к тому же оглушенный лучник потерял способность двигаться стремительно.
Бен Яир был старше, но он был мощнее и опытнее, и хотя Бная лучше владел луком, а Элезар — мечом, для того, чтобы попасть в человека с расстояния в два десятка локтей, вовсе не надо быть слишком уж хорошим стрелком. Бен Яир успел и прицелиться, и выстрелить, еще до того, как юноша преодолел половину пути. Тренькнула тетива, и Бная покатился по плитке, схватившись за стрелу, пронзившую пах.
Иегуда шагнул к бен Яиру, но наконечник следующей стрелы уже смотрел ему в грудь.
Старик замер.
— Если бы ты был без доспехов, — сказал Элезар, обращаясь к раненому юноше, но не отводя взгляда от Иегуды, — я бы убил тебя сразу. А так — придется помучиться…
Юдифь попыталась положить голову возлюбленного на колени, но не смогла — боль сворачивала Бнаю в кольцо, перекошенное лицо посинело, на лбу вздулись жилы толщиной с палец ребенка. Он зажимал ладонями низ живота и из-под пальцев брызгала кровь, смешанная с мочой. Маленький Шломо упал на колени рядом с сестрой, тело его била крупная, похожая на судороги, дрожь.
Между бен Яиром и Иегудой были те же двадцать локтей. Нечего было и думать о том, чтобы одним прыжком преодолеть такое расстояние — если ничего не получилось у молодого Бнаи, то у разменявшего восьмой десяток старика шансов не было совсем. Он никак не мог помешать Элезару расправиться с беглецами… Но… Все-таки можно было попытаться!
Иегуда двинулся по дуге к колоннам, замыкавшим балюстраду, обходя бен Яира так, чтобы в результате оказаться между ним и беглецами. Ситуация была безвыходная. Рана Бнаи не давала ему никакой надежды на спасение — Иегуда повидал на своем веку много ранений. Выжить после такой было бы чудом, а чудеса во все года случались редко. Юноша все еще пытался подняться, но мужество не могло вернуть ему силы, истекающие прочь из пробитого тела. Девушка и ее брат были для Элезара легкими мишенями, последними живыми препятствиями между ним и завершением его планов.
Иегуда увидел, как напрягается правая рука бен Яира и изгибается еще больше лук, как наконечник стрелы, заботливо наточенный самим Бнаей, практически касается оплетки, и с криком бросился вперед, надеясь (глупо, конечно, но что поделаешь!), что Элезар сменит прицел.