Но Элезар прицела не сменил. Времени с избытком хватало на все.
Стрела, пущенная твердой рукой воина, ударила Шломо в висок, пробила кудрявую мальчишескую голову насквозь и вошла в грудь Юдифь, пригвоздив брата к сестре. Девушка не закричала — охнула, зато Бная закричал. В его крике было столько отчаяния, что если бы Иегуде было суждено прожить еще тысячу лет, он бы слышал этот вопль в ночных кошмарах до самой смерти.
Элезар отшвырнул лук в сторону и встретил Иегуду ловкой подсечкой. Старик потерял равновесие, попытался в падении достать бен Яира мечом, но промахнулся — лезвие просвистело на расстоянии в ладонь от шеи сикария. Иегуда упал, но почти не ушибся — он рухнул на мертвое тело, лежащее в стороне. Правда, его попытка вскочить вызвала у Элезара смех. Иегуде казалось, что он двигается быстро, на самом же деле поднимался старик с трудом, но меча из рук не выпустил.
Элезар же свой гладиус из ножен и не доставал.
— Ты не успел старик, — сказал он, улыбаясь. — А я успел. Предатели наказаны. Римляне не получат ничего, кроме наших мертвых тел. Все случилось так, как я задумал.
Они стояли друг против друга, на расстоянии клинка.
— Ты спросишь меня, старик, хотел ли я этого?
— Я ни о чем тебя не спрошу, Элезар, — выдавил Иегуда, стараясь успокоить сбитое дыхание. Слова выговаривались частями, прерывались короткими мучительными сипами. — Зачем мне твои оправдания? Я лишь хочу исполнить данное обещание!
Элезар легко увернулся от клинка, но не стал снова толкать старика, просто шагнул в сторону.
— Что стоит твоя вера, старик, если ради нее ты не способен на жертву? На настоящую жертву!
— Ты сегодня пожертвовал не тысячью человек, Элезар. Ты убил сотни колен израилевых, которым теперь не суждено родиться. Если бы ты оставил в живых только этих троих, если бы им удалось спрятаться и выжить, то сколько бы мудрецов и героев вышло из их чресл и чресл их потомков?
Еще один неудачный удар вспорол воздух. Иегуда с трудом удержал равновесие, клинок звякнул о плитки пола.
— В их жилах текла бы кровь предателей и трусов! — крикнул Элезар. — Кому нужен такой народ?
— А разве ты не трус? — спросил старик, ухмыляясь. — Ты толкнул на смерть своих братьев и сестер, ты убил тех, кто не хотел умирать, ты нарушил законы Моисеевы, волю Яхве и все человеческие законы! И сейчас трусливо хочешь умереть от моей руки, чтобы я, старик, взял на себя все, что ты сделал? Все твои грехи? Так кто из нас смел? Я, который беру на себя то, что не совершал? Или ты? Который и в смерти прячется за спиной старика?
Элезар взревел, его меч сверкнул на солнце, и Иегуда чудом отразил тяжелый рубящий удар гладиусом. Рука загудела от плеча до кисти, но старик ударил в ответ, вложив во взмах всю оставшуюся силу. Удар пробил защиту Элезара, но клинок лишь скользнул по нагруднику, не причинив вреда бен Яиру, зато направленный вниз меч сикария на треть вошел в живот Иегуды.
Было совсем не больно, только вокруг раны разлился холод и почему-то онемела правая щека. Меч, выпав из руки старика, звонко ударил о камень пола.
Лицо бен Яира находилось совсем близко: пылающие гневом глаза, перекошенный рот, засохшая кровь на коже щек и на седых волосах. Во взгляде сикария расцвело торжество, но Иегуда не оставил Эле-зару времени для триумфа. Тот, кто учил Иегуду более полувека назад, делал свою работу хорошо. Любой из тех, кто прошел школу Шимона, умел одинаково владеть обеими руками, и сын банкира, образованный и нежный мальчик Иегуда, не стал исключением. Жало сики скользнуло из складок кетонета и вошло под подбородок Элезару бен Яиру, пробив язык, нёбо и мозг.
Он умер, так и не поняв, кто и чем его убил.
Рана в брюшине почти не кровила, хотя внутри у Иегуды что-то хлюпало и плескалось. Было тяжело переставлять ноги, но он сделал над собой усилие и дошел до все еще живого Бнаи.
— Прости, — сказал старик. — Я не смог помешать.
Юдифь так и сидела, опершись на балюстраду, прижимая к груди голову мертвого брата с торчащим из виска оперением стрелы. Глаза ее были полуоткрыты, из угла рта по шее бежала тонкая алая струйка. Иегуда защипнул ей веки негнущимися пальцами.
— Там, — прохрипел Бнаи, — там за балюстрадой — мина. Очень старая. Я нашел ее. Надо перелезть и повиснуть… Хотел спасти…
Он замычал и засучил ногами в натекшей под него луже.
— Ребенок… Должен был… Не смог…