Вербовщик приманил ее возможностью оплаченных бюджетными деньгами экспериментов с микрогравитацией и невесомостью. Давно считалось, что свобода от земного притяжения откроет новый этап в развитии нанотехнологий, как это произошло с другими отраслями науки. Рут увидела реальный шанс вырваться в лидеры. Она сказала «да» и пять месяцев пребывала в нирване, имея доступ к невероятным ресурсам и обучаясь на курсах НАСА, пока в Калифорнии не разразилась техночума.
Вопреки слухам, наносаранчу запустили не военные. Рут не верила также, что это сделала какая-либо из четырех заявивших о своей причастности террористических группировок. Одна — как только стало ясно, что инфекция вышла из-под контроля, — быстренько забрала свое заявление обратно. Если у какой-нибудь маргинальной группы и нашлись бы необходимые средства и навыки, дизайн наночастиц был настолько сложным, что вряд ли имел в своей основе идею бессмысленного разрушения.
В отличие от обычных шарообразных или решетчатых форм, новая нанокозявка напоминала удлиненный вирусный крюк со жгутиками по краям — почти треть потенциала наносаранчи никак не использовалась. Добытый образец был похож скорее на прототип, в котором оставили место для дополнительного программирования. Беда только в том, что чертову тварь — продукт биотехнологии, то есть органики, — создали с единственной целью — обмануть систему иммунной защиты человека. Это было не оружие; жизненный цикл последнего всегда ограничивают, чтобы предотвратить бесконтрольное размножение. У саранчи же имелся лишь странный предохранитель, непригодный для управления ее поведением вне лаборатории.
Предохранитель срабатывал, когда атмосферное давление понижалось до семидесяти процентов от нормы. При достижении кодовой величины происходило полное саморазрушение наномеханизма. К сожалению, давление снижалось до этой отметки лишь на высоте 2916 метров над уровнем моря, а это означало, что при обычных колебаниях плотности воздуха наночастицы могли сохранять активность на высотах до 3000 метров. 19 августа, в безветренный солнечный день, в Колорадо случаи заражения встречались на отметке 3152 метров.
Почему создатели частиц выбрали эту, а не другую величину, никто объяснить не мог. Рут предполагала, что ученые из математических соображений просто округлили две трети от ста процентов — 66,6 — до семидесяти. Одному богу известно, сколько людей уцелело благодаря этой поправке. На больших высотах при перепадах давления каждый процент захватывал огромные территории. Если бы изобретатели остановились в точности на двух третях нормального давления воздуха, барьер опасной зоны передвинулся бы вверх до 3352 метров над уровнем моря.
Эти расчеты помогали приблизиться к пониманию замысла чудовищного по эффективности изобретения. Наносаранчу создал разум гения. Принципиальное решение, инженерные находки были одинаково блестящи. Все достижения Рут, снискавшие ей столько дифирамбов, бледнели на их фоне.
Ученая понимала, что раскрыть секрет техночумы можно, только вступив с ней в прямой контакт.
5
Как только Рут появилась в медико-биологическом модуле, инженер-исследователь Уоллес — а для друзей просто Билл — немедленно отстегнулся от велотренажера. Таймер показывал двадцать семь минут, но Билл, тем не менее, оттолкнулся от сиденья и стащил с запястья манжету. Даже пот не потрудился с нее вытереть.
Треск отдираемой «липучки» да пара звонков монитора сердечной деятельности — вот и все общение.
В МКС было теснее, чем в четырехместном купе поезда, несмотря на то, что внутреннее пространство делилось на лабиринт модулей. Обитатели станции просто не могли не натыкаться друг на друга. Уоллесу, в прошлом служившему в ВМС и игравшему в футбольной команде защитником, по большей части нечем было себя занять. Рут по опыту знала, что ничто не прочищает мозги лучше хорошей разминки, однако для физических упражнений на борту станции имелись лишь велотренажер да прикрепленный к нему эспандер. Она подозревала, что возвращается сюда только ради того, чтобы дать глазам отдохнуть от унылой одноцветности, порадовать взгляд красными и оранжевыми наклейками, что были налеплены на встроенные в стенки выдвижные ящики и контейнеры, ярко-желтыми коробками с медицинскими материалами из Европы. В тесной стальной коробке глаза тосковали по ярким краскам.