Осажденные дали понять, что будет, если кто-то к ним сунется. Теперь мастеровые прятались от жалящих болтов за перевернутыми телегами, бочками или в домах.
Проповедник, по счастью, в кои-то веки взял инициативу в свои руки, не дожидаясь моих просьб, и едва ли не галопом направился к форпосту. Я же пока присоединился к мастеровым, которые горячо обсуждали, что им делать дальше и кто пойдет на переговоры.
– Надо их выманить и прикончить, – предложил усатый мужик с серым лицом.
– На кой черт они сдались? – возразил печник с лохматыми бровями. Его звали Клаус, и он был здесь самым главным. – Что ты будешь делать со стражами, Лорген? Повесишь их шкуры на стену своей конюшни? Там! За укреплением! Прямая дорога к Мельничьему колесу и нашему богатству! Пока мы тут протираем задницы, другие грабят дома богатеев. Так что пусть стражи сваливают куда подальше. Лишь бы нас пропустили.
– Так давай обойдем…
– У Виноградных ворот закрепилась вторая рота кондотьеров. Они в пух и прах разбили пивоваров и всех, кто пытался прорваться по той дороге.
Пока главари спорили, как быть, двое особо нетерпеливых мастеровых не нашли ничего лучше, чем оторвать кусок забора и под прикрытием этого импровизированного щита, постараться миновать простреливаемое пространство. Их надеждам не суждено было сбыться.
Прилетевший из бойницы болт угодил под колено одному из них, и он упал, выронив защиту. Второй мастеровой побежал назад, оставив раненого товарища орать от боли на мостовой.
В него не стреляли.
Тем временем вернулся Проповедник.
– Там действительно стражи, Людвиг. Я их раньше никогда не видел. Но назвал твое имя. Они тебя знают. И ждут.
Уже легче. Во всяком случае, меня не подстрелят сразу.
– Я поговорю с ними, – предложил я.
Все разговоры смолкли, и бунтовщики уставились на меня.
– Тебе-то какое дело до всего этого, альбаландец? – с подозрением спросил Клаус.
– Считаешь себя единственным, кто хочет набить карманы? – усмехнулся я. – Дайте мне белую тряпку, и я смогу убедить их пропустить нас через ворота.
Люди переглянулись. Лорген с сомнением нахмурился. На их лицах читалось все, о чем они сейчас думали. Если чужака все-таки подстрелят, так и черт с ним. А если у него получится, то никто из своих не станет рисковать головой.
Один из ремесленников притащил из разоренного дома простыню и примотал ее к древку сломанной гизармы.
– Ну удачи тебе, альбаландец. – Клаус передал мне в руки импровизированный флаг.
По его глазам было понятно, что я не преодолею и половины пути. Но я, сопровождаемый Проповедником, дошел благополучно, остановился перед башней, и кованая дверь открылась.
Я шагнул в густой полумрак, услышал, как с лязгом опустился засов.
– Какими судьбами ты в этом пекле, ван Нормайенн? – спросил грубый мужской голос.
– Если это пекло, то огня и света довольно мало. Не узнаю в потемках.
– Ворон. Давай наверх, мне надо помочь жене. А ты, душа, не крутись под ногами.
Мужчина стал быстро подниматься по едва видимой серпантинной лестнице на площадку.
Ворон старше меня лет на пятнадцать, и мы несколько раз виделись в Арденау, но никогда не общались друг с другом. Страж был уроженцем Золяна и, по обычаю этой далекой страны, заплетал в косички черные волосы и бороду. Скуластый, смуглый, с чуть плоским лицом и широким носом, он походил на варваров-кочевников, но отличался от них высоким ростом и ярко-зелеными глазами.
Вторым стражем, сейчас приникшим к бойнице, оказалась Агнесса. Полная, невысокая женщина с круглым добродушным лицом и редкими, рано начавшими седеть волосами. На меня она даже не посмотрела, лишь кивнула, когда я поздоровался с ней. Агнесса была немой от рождения.
– Чего они хотят? – Ворон сразу брал быка за рога. – Вздернуть нас на ближайшем дереве?
– Их больше интересуют богатства Мельничьего колеса. Форт преграждает им дорогу. Они просят пропустить. Тогда вы сможете уйти.
Он глухо рассмеялся:
– Если бы эти придурки знали, что у Агнессы осталось всего пять болтов, они бы заговорили по-иному. Сколько их там?
– Чуть больше двадцати человек. Пока. Если с ближайших улиц подтянутся другие, то, боюсь, они разозлятся настолько, что выковыряют нас из этой раковины.
– Так пусть проходят. – Ворон пожал узкими плечами. – Скажешь им, что мы пропустим всех, если они не станут ломиться?