Бертеги остановил машину. Он был в ярости — ехать в таком тумане означало предпринять попытку самоубийства, которая точно увенчается успехом. Туман неожиданно сгустился за последние пятнадцать минут — когда Бертеги выходил из комиссариата, такого еще не было. Но комиссар не сразу отдал себе в этом отчет — все мысли его были заняты Пьером Андреми. Воспоминание о том, как изменилась самоуверенная манера Клеанс Рошфор после одного лишь упоминания этого имени, не давало ему покоя. У него было смутное ощущение, что он наконец нашел нужную кнопку, позволяющую открыть дверь. Хотя оставалось еще многое прояснить. Поэтому он пока не стал связываться с парижскими коллегами, в свое время занимавшимися делом Андреми. Бертеги сознавал, что из-за любого его неверного шага может открыться ящик Пандоры, откуда вырвутся на свободу демоны прошлого — в том числе и демоны масс-медиа. А шумиха в прессе была сейчас нежелательна. В городе находилось достаточно людей, с которыми нужно было встретиться и посмотреть на их реакцию при произнесении имени Андреми: и Сюзи Блэр, и чета Моризо, и Ле Гаррек. Будут ли они так же взволнованы, как перед этим Клеанс Рошфор? Является ли это имя ключом к разгадке всего дела или это еще один ложный след, уходящий в никуда, как и все остальные, которые заводили его и тупик (точнее, в туман) несколько последних дней?..
Бертеги вышел из машины и направился к дому. В окнах не было света. Стало быть, Сюзи Блэр куда-то вышла… или уехала?
Он нажал кнопку звонка, расположенного прямо над каким-то астрологическим знаком, выгравированным на медной табличке. Подождал. Никакого ответа. Снова позвонил, вглядываясь в занавешенные окна Ничего.
Комиссар провел рукой по решетчатой калитке, подергал задвижку. Калитка распахнулась. Бертеги прошел по небольшой узкой аллейке, поднялся по трем ступенькам к входной двери, поскользнулся и чуть не упал. Чертыхнувшись, он взялся за дверную ручку. Дверь была заперта на ключ. Свет внутри не горел. И никаких следов взлома. Впрочем так ли уж он жаждал их обнаружить?..
Шум за спиной заставил комиссара вздрогнуть и резко обернуться. Метрах в тридцати от него (а может быть, дальше или ближе — туман скрадывал расстояния и объемы) от дома отъезжал темно-синий автомобиль. На мгновение его красные задние фары прочертили два расплывчатых штриха в гуще тумана, затем он повернул за угол и скрылся из виду.
Бертеги подождал. Пустынная улица, деревья, туман, тишина… ничего больше. Однако он испытывал смутное ощущение, что за ним наблюдают. Точнее, шпионят.
Он настороженно посмотрел по сторонам. И тогда он заметил. Не движение тумана, а движения… внутри тумана. Очертания призрачных фигур… и даже — нет, это невозможно! — лиц… Он в оцепенении наблюдал за этим феноменом и понял, что это не обман зрения: в глубине тумана дрожали и пульсировали белые тени, словно живущие своей, отдельной от тумана жизнью…
Внезапно видение исчезло. По улице вдоль ограды дома прошел пожилой — судя по сгорбленной фигуре — человек с тросточкой в руке. Значит, все же померещилось?..
Бертеги тряхнул головой, злясь на самого себя. В самом деле, бредни этого города заразны! Даже по-настоящему опасны!
Он вернулся к своей машине, сел за руль. После этой минутной галлюцинации (он не мог найти другого слова) ему почему-то захотелось позвонить жене.
— У тебя все в порядке, дорогой? — с легким беспокойством спросила Мэрил. Очевидно, по его голосу она уже догадалась, что это не так. Мэрил была одной из тех сверхчувствительных женщин, которых невозможно обмануть. Впрочем, Бертеги никогда не испытывал такого желания.
— Да, более-менее… просто я хотел сказать, что не приеду обедать.
— Все то же самое дело?
— Да… я вот еще что подумал… такой туман… может, не отправлять попрыгунью в школу?
— Да, я тоже об этом подумала… Кстати, я нашла одну девушку, бебиситтер… она сегодня придет, чтобы посидеть с Дженни.
Голос Мэрил звучал напряженно — видимо, необычное поведение дракона в юбке, поспешно покинувшего их дом, продолжало ее тревожить.
— Клаудио…
— Да, дорогая?..
Пауза. Мэрил, видимо, колебалась, стоит ли сказать что-то еще. Бертеги представил, как она хмурится и кусает губы, как всегда делала, испытывая нерешительность.
— Я тебя люблю, Клаудио…
И, прежде чем он успел что-то произнести, закончила телефонный разговор. Бертеги остался сидеть с мобильником в руке, чувствуя, как сердце сжимается от непонятной тревоги. Почему в голосе Мэрил ему послышались трагические нотки? И что она на самом деле хотела ему сказать, а потом передумала?..