— Извините, — пробормотала Одри, — я искала туалет. Тот, что внизу, был занят…
— Это было так давно, — вздохнула Клеанс, словно не слышала ее слов. — Кажется, сто лет прошло…
Одри машинально кивнула, не зная, что сказать.
— Идите за мной, — неожиданно произнесла Клеанс почти приказным тоном.
Она привела Одри в роскошную ванную комнату и сказала с улыбкой:
— Мой персональный уголок.
В самом деле, все здесь говорило о том, что эта женщина тщательно заботится о своей красоте.
— Так что, если захотите попудрить носик, не стесняйтесь…
Она указала на громадное зеркало и многочисленные полочки вокруг него, заставленные баночками, тюбиками и флаконами, среди которых немало было и косметических средств фирмы «Гектикон».
— О, вы тоже пользуетесь этой маркой?
Клеанс Рошфор удивленно взглянула на Одри.
— А вы не знали?..
Одри растерянно моргнула.
— «Гектикон» — это моя фирма.
После этих слов Клеанс вышла, закрыв за собой дверь.
Глава 20
Сюзи Блэр подняла глаза: три ряда монстров, безупречно выстроенных у нее над головой. Горгульи на соборе Сен-Мишель.
Женщина-астролог на секунду остановилась, глядя на фантастические фигуры. Собор был великолепным образчиком готической архитектуры, но главной его достопримечательностью были горгульи. Три ряда на разных уровнях по всей длине фасада. Демоны, гоблины, драконоподобные монстры не просто стояли вдоль стены, но, казалось, готовы были вот-вот броситься на любого, кто проходил внизу, пересекая небольшую площадь перед собором. Легионы Сатаны — такой была первая мысль Сюзи, когда она впервые их увидела. Сегодня вечером, из-за тумана и хитроумной подсветки, недавно установленной на средства мэрии и создающей невероятную игру света и теней, этот огромный демонический бестиарий казался живым.
Сюзи машинально потерла руки, как всегда делала, чтобы снять напряжение (этот жест стал привычным после операции и последующих сеансов лучевой терапии; и хотя с тех пор прошло много лет, мысль о том, что раковые клетки продолжают жить в ее теле, никогда ее не покидала), затем быстро оглянулась по сторонам, как человек, собирающийся совершить что-то предосудительное и остаться незамеченным.
Она снова подняла глаза и сквозь подсвеченную пелену тумана увидела над собой двух гоблинов, ухмылявшихся из-под капюшонов: лапа одного из них была плотно прижата к стене, как будто он недавно вышел из камня, порожденный темной громадой собора, как и все остальные его собратья.
Сюзи вздрогнула: сырой осенний холод, дурные предчувствия, события последних дней…
Затем подошла к двери и, толкнув ее, без всякого удивления обнаружила, что она не заперта, несмотря на поздний час.
— Благословите, святой отец…
По другую сторону занавешенной решетки не раздалось ни звука.
— Что происходит? — наконец прошелестел тихий, чуть хрипловатый голос.
— Кажется, началось…
Снова молчание.
— Почему вы решили прийти сюда? Вы могли бы позвонить.
— Ко мне приходили из полиции.
Ее собеседник явно ждал дальнейших объяснений.
— Этот комиссар… он чего-то не договаривал. Я решила, что осторожность не помешает.
— Вы боитесь, что телефон прослушивается?
Сюзи слегка усмехнулась в полумраке исповедальни. Это плутонианин, отец мой… вот с кем мы имеем дело. Мы не должны его недооценивать. Никоим образом… Но, очевидно, это не те объяснения, которые удовлетворили бы ее собеседника. Большинство служителей Церкви и слышать не хотят об астрологии. Только вера, только молитва… Вера во что-то, не постижимое разумом. Но астрология никогда не нуждалась в вере — она изучала реальные факты и явления. Полицейские и медики также имели с ними дело, сами не подозревая о том, — всем известно, что массовые всплески самоубийств, дорожных аварий, изнасилований и убийств на почве ревности происходят в периоды полнолуния…
— Я многого сейчас боюсь…
Короткое раздраженное покашливание. Он много курит, она это знала. Это было также признаком нетерпения.
— Что заставило вас предположить, что это началось?
Пьет он тоже много — Сюзи ощущала слабый запах скотча, примешивающийся к запахам пыли и церковных благовоний.
— Смерть Одиль.
— Она не была естественной?
— Вначале я так и подумала. Но полицейский задавал вопросы, по которым можно было догадаться, что в смерти Одиль не было ничего… естественного.
Молчание.
— От чего именно она умерла?