— Ну!!! Будем!!!
Все выпили и смачно захрустели, кто чем и до чего смог дотянуться. Семёнова баба торжественно внесла большой чугунок с дурманящим запахом ухи, за ней девушка тащила большущую глиняную миску, с варёной рыбой. Получив тарелку густой, всю в жёлтых кляксах жира, ухи; а к ней огромный кусок белорыбицы, Маг шлёпнул туда здоровенную ложку сметаны (хотя по моему зря, без сметаны вкуснее, но он же городской, а они там все диковатые), довольно крякнул и выжидательно посмотрел; сначала на Семёна, а потом на рюмочку. Понятливо кивнув, Семён наполнил посуду и сказал вечный тост:
— Ну!!! Чтобы муха не пролетела!
Поначалу мы настолько активно работая вёслами, блин, прошу прощения ложками, что напоминали гребцов на галерах. Но постепенно движение замедлялось. Выпив все по третьей (кроме гнома, который в промежутке, не стесняясь, успел выпить ещё три стопарика и громогласно потребовать «нормальну посуду», из которой можно пить, а не только нюхать, пытаясь языком вылизать случайно не испарившиеся со стенок следовые количества спиртного). Шустрая девка, собрала тарелки и утащила их в кухонный закуток и притащила второе горячее. Здоровенные жаренные куски мяса, натёртые специями, посыпанные зеленью и источающие такой аромат, что даже гном бросил свою кружку, а заурчав, как голодный кот, вцепился зубами в самый большой кусок. Дроу, аккуратно отрезавший небольшой кусочек, наклонился ко мне:
— Что это за мясо. Митрич? Никак признать не могу.
— Вкусно? — улыбнулся я.
— Вкусно, — признался дроу.
— Ешь и не спрашивай — тошнить не будет, — с этими словами я тоже с аппетитом стал наяривать мяско, тихонько посмеиваясь про себя.
Секунду поколебавшись, эльф продолжил трапезу.
Седой, поначалу недоверчиво нюхающий рюмочку, разошёлся и опрокидывал один стопарик за другим. Если бы я не знал точно, что оборотни не пьянеют — я бы решил, что он хорошо закосел.
Эльфийка, аккуратно пригубив первую рюмочку, отставила её в сторону, покушала горячего, а теперь налегала на пироги с брусникой, да солёные огурцы. Баба Семёна, заметив, что та ничего не пьёт, плеснула ей в большую кружку, из настоящего фарфора, фирменного морса. Кивнув, эльфийка благодарно улыбнулась, потом аккуратно попробовала морс. Глаза расширились, она неверяще посмотрела в кружку и залпом допила остатки. После этого наклонилась к Арни и что-то тихо сказала. Тот встал, во весь свой немалый рост, и передвинул кувшин с морсом почти вплотную к эльфийке. Та его очень плотно оккупировала, ревниво пресекая попытки остальных поживиться волшебным напитком.
Гном, устроившийся ровно посредине стола, равномерно налегал на закуску и спиртное. Дроу ел аккуратно, выглядя при этом так, как-будто находиться на званом обеде у короля. Арни немного терялся. Он всё время пытался отдать ложку с посудой, а потом судорожно выхватывая её из уносимой посуды.
Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, вот и обед подошёл к концу. И как не старался полупьяный гном запихнуть в себя ещё хотя бы один кусочек, но это ему не удавалось. Гости с осоловелым, совершенно тупым выражением лица, отодвигались от края стола, попутно совсем расслабляя ремень, чтобы он не мешал набитому как барабан животу. Стол почти опустел. Оставив только пироги, девушки убрали остальное, изредка бросая заинтересованные взгляды в сторону Арни. Тот, когда умудрялся их поймать, начинал краснеть, что в принципе было странно, для одного из наследников престола.
Следом, в середину, поставили большущий самовар. Плошки с вареньем: брусничным, малиновым, клубничным, черничным, ореховым; с мёдом нескольких сортов: липовый, гречишный, каштановый, цветочный, разве что верескового не хватало, да экзотики, типа розового; куски сот. Арни, уставившись на большой сладкий пирог, ткнул мага в бок и сказал:
— Поправьте меня если я ошибаюсь, но это же вроде бы…
— …торт, — закончил за него Семён.
Я же пожал плечами:
— А что такого? У нас конечно не столица, но вот Семёнова жена — бывший кондитер королевского двора. Было бы странно, если бы она не умела выполнять свои прямые обязанности. Арни заинтересованно посмотрел на миловидную женщину средних лет,
Вот и обед подошёл к концу. Оставив Арни беседовать с кондитером, эльфу пристроили в отдельную комнату, эльф о чём то негромко разговаривал с Семёном, мага и гнома и Седого я развозил сам.
Мага доставили первым.
С недовольной миной, маг последовал за мной в дом. Миновав калитку, я пихнул ногой ластящуюся ко мне собаку и сказал:
— Кстати, я Вам, достопочтенный, вроде бы диковины обещался показать? — спросил я.
Маг поморщился, показывая, что оценил моё обращение «достопочтенный», но возражать не стал. Так обращаются только в Имперской Академии, к признанным авторитетам в какой-либо области.
— Так вот! Это глорх!
Тот аж рассмеялся:
— Знаете, «достопочтенный», — с оттенком иронии ответил он, — я уже давно не ведусь на дурацкие розыгрыши и мистификации.
Я щёлкнул пальцами и собака начала частичное превращение в глорха. Чудесно было наблюдать одного из крупнейших авторитетов этого времени в такой… положении. Человек, всю жизнь считавший глорхов вымыслом, либо вымершими животными, столкнулся с ним в обычной деревне (ну, скажем, не совсем обычной, но тем не менее).
Со словами: «Я должен это рассмотреть подробнее», двинулся ближе к зверю. Я едва успел его поймать:
— Знаете, профессор, желательно не подходить к глорху в режиме трансформации, даже частичной. Да и не в режиме трансформации — тоже. Даже с хозяином.
Тот недовольно посмотрел на меня, но возражать не стал, как ни странно. Условным свистом, я вызвал на улицу Беспутого. Тот выглянул на секунду, потом исчез. Потом снова выглянул, щёлкнул снова на глорха, отчего тот забился в угол, и проорал:
— Проходите в избу, не стойте на холоду. Ещё немного и я освобожусь…
Я вздохнул, больше по привычке, чем по необходимости. В этом весь Беспутый — ради своих опытов, готов позабыть всё на свете. Но, тем не менее, человек для общества — полезнейший. Усмирив пса — мы прошли во внутрь. Не заходя в чистую половину, по привычке свернул в чулан, размерами, пожалуй, поболе избы. Маг следовал за мной, как привязанный. Зайдя в огромный не то чулан, не то амбар — он застыл в восхищении. Пробормотав что-то вроде:
— Какое оборудование! У нас в Академии многого нет, — он зачарованно побрёл вдоль стенки.
Ещё бы! Знал бы он сколько трудов для всего поселения стоила доставка этого барахла.
Стараясь переорать шум, я позвал Беспутого:
— Оставляю тебе Академика боевой магии Имперской Академии. Естествоиспытателя андемичных видов магического и натурального мира…
Поняв по отсутствующему виду двух, оживлённо беседующих, чудаков, что им до меня нет никакого дела, я сплюнул с досады и вышел на улицу. Проф отсюда своей волей никуда не пойдёт. Да и не своей волей вытащить его будет проблематично. Вот же: встретились два одиночества.
Выйдя на улицу, я поехал дальше распределять остальных по местам ночёвок.
Гнома, с недовольной пьяной рожей, требующего продолжения банкета, я завёз через дорогу к Михасю, загодя предупреждённому мной. Подвыпивший гном орал, что никогда не покинет своих боевых товарищей и друзей, и сопротивлялся, не желая заходить. Завести нам его удалось только вместе с хозяином, при взгляде на которого вспоминались рассказы о великанах Чёрного Властелина. Затащив всё ещё сопротивляющегося гнома в дом, мы увидели стол, уставленный разносолами и способный накормить великана или гнома (несмотря на огромную разницу в размерах — жрут они совершенно одинаково). На столе выделялось ТРИ четверти и чинно сидели двое ближайших соседей Михася, не смогшие упустить такого случая, как посидеть и поговорить с гостем (НАСТОЯЩИМ, ЖИВЫМ ГНОМОМ). Стряхнув нас с себя неожиданным рывком, гном пробурчал: «Давно бы так, а то всё как дети малые…», протянул руку и представился своим длинным и неудобоваримым полным именем, произнести которое, без риска сломать язык, мог бы только опытный специалист-лингвист, да и то не с первой попытки. «Михась…» — робко представился самый большой, сильный и самый добрый человек среди Охотников. Когда я заглянул к ним на обратном пути, все четверо сидели дружно обнявшись и орали в полный голос какую-то гномскую песню, без труда выговаривая куда более сложные гномские имена, при этом звали гнома по ПОЛНОМУ имени, приятельски хлопая его по плечу. На столе стояло две полных и одна почти пустая бутыль. На мой недоумённый взгляд, Ирка, жена Михася, сказала, что первые три пузыря они уговорили, а это вторая перемена блюд. Я тихонечко ушёл, чтобы меня не поймали, со словами: «Ты меня уважаешь?». Это, как вы понимаете, чревато.