— Ну и зачем, а? — Тор схватил Локи за плечи и грубо развернул к себе.
В голове стали метаться странные мысли, может, колдун вызвал отца в надежде поразвлечься с ним, ведь чернокнижник говорил о том, что желал Лафея, думал о нём. Но стоило заглянуть магу в глаза, Одинсон понял: его предположение было в корне неверно, перед ним были заплаканные красные глаза, а вовсе не подобострастное лицо жаждущего любовника.
Поток заготовленных ругательств так и застрял посреди горла. Одинсон порывисто прижал мага к себе, захватил в объятия, чувствуя, как и сам дрожал от волнения. Что бы ни случилось, он хотел поддержать чернокнижника, смахнуть его слёзы и обнадёжить.
— Я испугался за тебя, — прошелестел охотник, на миг прикрыв глаза, сосед на объятия не отвечал, он вдруг стал таким пассивным. — Он не навредил тебе? Локи?
Не услышав ответа, Тор отстранился и опасливо заглянул в глаза колдуна. Сколько в них было боли и безысходности. Нет, Локи вызвал отца вовсе не для запретных развлечений, между ними что-то произошло. Родственные неурядицы и недосказанности переросли в перебранку и вызвали ярость могущественного божества.
— Не может быть, — скрипуче выговорил Лафей, привлекая к себе внимание. — Вот оно что?
Локи медленно обернулся, тон отца ему не понравился. Лафей всё понял, в этом не было и малейшего сомнения, тонкие губы украсила странная улыбка. Тор вышел из-за спины соседа, грозно взирая на мужчину. Жгучий брюнет не спешил подниматься с пола под гнётом власти чернокнижника. Тор не мог не заметить: Лафей был действительно привлекательным представителем мужского пола, Локи унаследовал его чёрные шёлковые пряди, тонкий стан и глубокие колдовские глаза.
— Не обязательно было спроваживать меня, если хотел его увидеть, — Тор старался не показать своего недовольства, не нравилось ему всё это. Странная картина, непонятная. О чём они говорили? Почему властный и жестокий при жизни Лафей так смотрел, словно знал какую-то страшную, интригующую тайну?
— Его? — Локи нахмурился и повернулся к Тору.
— Это твой отец, — пожал плечами Одинсон. — Эрос примчался за мной, и я… В общем, я понял, что это Лафей и что-то тут у тебя не в порядке.
— О! Он так много знает о тебе, — восторженно прошелестел воплощённый дух. — Он мне нравится.
— Заткнись! — выплюнул Локи, снова возвращая своё внимание к отцу. — Закрой свой рот, иначе я…
— Сделай мне так больно, как только сможешь, Локи, — сладко проронил Лафей. — Я подчинюсь, я твой раб, мой господин.
— Убирайся, — обессиленно бросил колдун.
Лафей исчез, и вместе с ним ушли все силы. Локи был раздавлен правдой. Как сказать, как открыть истину Тору? Энергетический барьер ослаб, и Эрос смог проникнуть в избу, он был таким взволнованным, стал крутиться у ног. Маг поник. Одинсон чувствовал упадок, который испытывал его сосед, справиться с ним сейчас труда не составило. Охотник усадил хозяина избы на постель, Эрос кругами ходил вокруг них, пока Одинсон не бросил на него хмурый взгляд. Кот уселся рядом с постелью и стал вдумчиво наблюдать за состоянием Локи.
— Ты должен уйти, — вдруг произнёс сосед, когда Одинсон сел рядом с ним на постель. — Возьми золото и беги от меня как можно дальше. Ты выполнил свои обязательства, ты больше ничего мне не должен.
— Локи, ты меня пугаешь, — покачал головой Одинсон. — Я не уйду, я же сказал тебе.
— Уйдёшь, поверь, если я всё тебе расскажу, ты всё равно уйдёшь… — Лафейсон сглотнул и продолжил: — Я истинное зло, тебе не будет счастья рядом со мной. Пожалуйста, уходи.
— Что Лафей тебе сказал? Зачем ты вообще его вызвал? Он причинил тебе столько боли, зачем ты снова ворошишь прошлое?
Лафейсон вздохнул, теперь ему всё отчётливей казалось, что отец был его единственным спутником, с которым ему никогда не расстаться. А прошлое было частью его жизни, и оно всё равно настигло его, как неотвратимый Фенрир — своих жертв.
— Ведьма сказала, что видит родственные связи, — Локи не хватало мужества в этот момент, но он собрался с мыслями и продолжил: — Она решила, что ты мой брат, она была убедительна. Я должен был узнать наверняка.
Тор видел, как Локи было тяжело говорить, он слушал внимательно, но что-то внутри тормошило, некое предчувствие. Брат? С чего ведьма решила, что они родственники? Возможно ли?
— Лафей солгал мне, и я просто принял эту сказку, как должное, а сегодня я потребовал от него ответов, снова.
— Что он сказал тебе?
— Фригга не хотела отдавать меня и…
Услышав имя матери, Одинсон подскочил с постели. Локи остался сидеть неподвижно, он не поднимал взгляда, не договаривал начатое, всё и так было очевидно. Сейчас чернокнижник был похож на бестелесного бледного призрака.
— Я всё могу, Тор, — покачал головой Локи, солёные капли катились по его щекам, капали на одежду. — Но я не властен над временем. Если бы только я мог вернуться в тот день, я бы не позволил ему лишить тебя семьи. Почему он не забрал меня из колыбели, когда мама не видела?
В избе воцарилось гробовое молчание, у Тора перехватило дыхание, горло сдавило болезненным спазмом. Умом Одинсон понимал, о чём говорил колдун, как бы невероятно это не звучало. Если это правда, то получалось, чернокнижник, на которого Тор охотился, был его младшим братом. Потерянный, казалось, навсегда — брат. Такого поворота Одинсон не ожидал, но, судя по всему, и Локи к этому тоже был совершенно не готов, было видно, как прогибались узкие плечи под тяжестью груза вины, чужой вины, которую он хотел возложить на себя.
— Ты что такое говоришь? — медленно начал охотник, пытаясь обрести силу воли.
— Я истинное зло, — прошелестел в ответ Локи с упрямой уверенностью. — Я положил бы свою жизнь на алтарь и отдал в жертву тому, кто управляет временем, если бы только мог. Если бы…
Тор рванул вперёд, схватил Локи за грудки, встряхнул, заставляя колдуна подчиниться, заглянуть в его глаза. Когда-то он не смог вырвать его из рук Лафея, не смог предотвратить тот ужас, но сейчас, когда потерянный и вновь обретённый брат винил себя в том, чего не делал, Тора, вдруг обуревала злость.
— Никогда, — Одинсон снова встряхнул Локи, тот не сопротивлялся, лишь его голова мотнулась, как у тряпичной куклы. — Не смей этого больше говорить. Никогда, слышишь?!
Охотник грубо припечатал Локи к себе, он схватил его, судорожно сжимая в объятиях. Локи не трепыхался, он обмяк в сильных руках и не подавал признаков жизни, но Тор чувствовал его дыхание у самого уха, сбивчивое, тёплое.
— Прошу тебя, — прошелестел Локи. — Уходи.
— Никогда, Локи. Больше никогда тебя не отпущу.
Локи задрожал и расплакался, как дитя, он не видел безумной улыбки на губах охотника. Что бы Тор ни сказал сейчас, Локи всё равно не поверит, будет ещё время для разговоров, а пока он просто обнимал своего брата, прижимал к себе, испытывая противоречивое чувство, боль чернокнижника вызывала у него глупую улыбку.
«Вот же глупый ребёнок, — думал Одинсон про себя. — Это ты, мой Локи».
Сон сбылся вовсе не так, как ожидалось, но ключевые моменты предсказания оказались очевидными. Тор встретил кровного родственника, и теперь он не сомневался, что его ждало благополучие и семейное счастье.
========== Глава 9 ==========
Локи долго сотрясался от рыданий в объятиях брата, он отказывался понимать, почему Тор не упрекал его, зачем успокаивал. Он не понял, когда нежные руки, сковывающие его в стальном капкане, стали гладить спину и волосы; Лафейсон упустил и тот момент, когда тихое дыхание Одинсона сменилось нежными поцелуями. Целомудренное касание чужих губ не привело чернокнижника в чувства, а лишь навеяло меланхолию.
Локи устал, и сейчас, как никогда прежде, ему хотелось умереть, исчезнуть серебристым облаком, как умели торовы козлы. Всё было плохо до того, но в своих самых смелых мечтах он позволял себе надеяться на то, что однажды Тор примет смелое решение, однажды они могли стать кем-то большим друг для друга, как два бессмертных существа в поисках родственной души, а теперь надежда рассыпалась блестящими осколками. Между сводными братьями всегда будет стоять эта горькая правда, родственные узы только усугубят их отношения.