Ольга Сонина
Проклятый, или небеса в его глазах
1.
— чем собираешься заняться? — голос Машки раздается в наушнике моих новеньких ультрамодных белых беспроводных наушников. Очередной подарочек приехавший вместе с курьером и цветами в модной коробке от обожателя, который пытается быть тайным, но увы и ах. Григорий Николаевич, староватый и лысоватый ловелас, мнящий себя как минимум Ален Делоном. Начальник соседнего отдела, подбивающий ко мне клинья весь последний год. Неуспешно. Достал. Но подарки этот тайный, в кавычках, поклонник всегда сопровождал четверостишиями или фразами из классической литературы. Сегодня это был бедняга Петрарка.
Бедный Петрарка, бедная я. Но больше всего меня озадачила приписка на другой стороне карточки «Вернись в долину света дитя луны и солнца, исполни завещанное». Кто-то ку-ку. Это точно.
— ауууу! Ты меня вообще слышишь?
— слышу…
— что уже получила?
— да…
— что сегодня?
— белый розы, белые наушники к яблочку и Петрарка, кажется… Читать не буду. Скину фотку.
— вот и чем тебе мужик не угодил? — тяжело вздыхает она, — так сейчас никто не ухаживает. Смотри добрый, щедрый, образованный…
— старый, толстый и годиться мне в отцы. И кстати, нагло пользуется отсутствием его у меня.
— зато как у Бога за пазухой…
— отвали, — огрызнулась я, желая прекратить наш вновь начинающийся спор.
— ладно, — вздохнула она, — чем займешься?
— сегодня суббота, дождь как видишь, — прислушавшись к мерному стуку капель за окном блаженно потянулась в кровати, — плевать на все, буду предаваться безделью.
— сильно не увлекайся, — засмеялась подружка.
Распрощавшись с ней я отбросила в сторону телефон вместе с наушниками и пошла на кухню добывать пищу. Ну как пищу, закупленные еще вчера после работы вкусняшки. Ведь я всю неделю планировала посвятить этот день исключительно отлеживанию боков.
Как сироте и выпускнику детского дома мне полагались квадратные метры, которые очень удачно и не без помощи моей патронатной матери Антонины Сергеевны я получила в свои восемнадцать лет как по часам. Ведь некоторые ждут годами и не дожидаются. Мои бедные родители, погибшие в автокатастрофе не оставили мне ничего кроме горы вещей в съемной квартире и в двенадцать лет я оказалась в государственном учреждении. Сейчас у меня в новостройке в строящемся микрорайоне рядом с парком и озером однушка. Шикарная планировка, модные окна в пол, белый ключ, автономное отопление. Антонина Сергеевна, царство ей небесное, постаралась на славу. А потом мы делали ремонт. Бедные ремонтники, но я столькому научилась. Сколько раз задавала себе вопрос, зачем женщина в таком почтенном возрасте вдруг оформляет патронажную опеку над совершенно незнакомым, чужим ей ребенком. И тут же бросается в неравный бой с проблемами этого ребенка, меня. Другая школа, репетиторы, логопед, психолог, брекеты и секция. Одна, другая, третья. Где-то за счет государства, где-то не раздумывая за свой счет. Уму не постижимо. В Детдоме все следили за ней с открытыми ртами. Кто сетовал, а кто косился на меня и говорил «в рубашке родилась». Дети же… с детьми я разбиралась сама. Особенно успешно пошло дело, когда для меня открылись двери секции по карате. Ведь не все понимают русскую речь, пусть даже и матерную. Язык силы тоже весьма эффективен. И вот я в двадцать два с квартирой, работой и высшим образованием бегаю от «перспективного» мужика, как выражается Машка. Все любовь большую и чистую жду. Наверное. Если она есть.
Уже три года как единственный человек, что заботился обо мне в жизни ушел. Я до сих пор не смирилась. Я до сих пор не подхожу к воде.
Набрав полный поднос вкусняшек и напевая веселую песенку, направилась в комнату. Только тут что-то пошло не так. На пороге комнаты у меня из легких вышибло напрочь, весь воздух, голова закружилась, а колени подкосились. Я начала падать, позорно, лицом вперед. Чтобы не видеть стремительно приближающийся пол зажмурилась и попыталась выставить руки. А ведь меня учили падать, правильно падать.
«что-то долго я падаю…»
Вакуум тишины и тьмы вокруг лопнул мыльным пузырем. Пространство вокруг наполнилось звуками. Неистовое скрежетание метала, крики боли и гнева, рычание, ржание лошади, ритмичные удары барабана где-то вдалеке. Легкие наполнились воздухом. Гарь, пот, кровь, испражнения, запах сырой земли, метала и кажется болота. Глаза тоже наполнились, но только слезами. Мимо просвистел какой-то горящий снаряд, дыхнув в меня сгустком горячего и едкого дыма. Инстинктивно я прижала ладонь к глазам и практически тут же услышала над собой грозный звериный рык.