— В самом деле? Приведите ко мне этого гангстера.
— Да, господин посол.
Служащий вышел, а посол, чтобы не ждать зря, наполнил рот тортом. И как раз собирался запить его глотком кофе, когда служащий вернулся.
— Он здесь, сэр.
Посол сделал знак рукой, чтобы гангстера пригласили войти, и в дверях появился Дортмундер. Посол молча пригласил его садиться и, всё ещё жуя, жестом предложил взять торт.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Дортмундер.
Посол выпил ещё немного кофе, громко рыгнул, вытер губы салфеткой и произнёс:
— Если я правильно понял, вы хотите поговорить со мной арб изумруде «Балабомо»?
— Совершенно верно.
— Что же вы хотите мне сказать?
— Во-первых, — начал Дортмундер, — я хочу, чтобы это осталось между нами. Никакой полиции.
— Так ведь она его разыскивает.
— Конечно. — Дортмундер скосил глаза в сторону служащего, который стоял около двери, потом перевёл взгляд на посла. — Мне бы не хотелось говорить при свидетелях.
Посол улыбнулся и покачал головой.
— Тем не менее вам придётся пойти на риск. Я предпочитаю не оставаться наедине с незнакомцами.
Дортмундер несколько секунд размышлял.
— Ладно, решил он наконец. — Немногим больше четырёх месяцев назад кто-то украл изумруд «Балабомо».
— Знаю, — сказал посол.
— Он стоит очень дорого.
Посол утвердительно кивнул.
— Это я тоже знаю. Хотите мне его продать?
— Не совсем так, — ответил Дортмундер. — Обычно владельцы особо ценных камней изготавливают копии — для выставок. Существуют ли копии изумруда «Балабомо»?
— Даже несколько, — сказал посол. — К сожалению, в «Колизее» был выставлен оригинал.
Дортмундер бросил подозрительный взгляд на служащего.
— Я хочу предложить вам обмен.
— Обмен?
— Да. Настоящий изумруд — за копию.
Посол подождал объяснения, но в конце концов произнёс с удивлённой улыбкой:
— Боюсь, что я не совсем вас понял. Копия и… Что ещё?
— Больше ничего, — ответил Дортмундер. — Просто обмен одного камня на другой.
— Я в самом деле вас не понимаю, — признался посол.
— Да, но одно условие, — продолжал Дортмундер, — вы не объявите публично, что получили изумруд, прежде чем я дам вам на то разрешение. Может быть, через год или два, может быть, гораздо раньше. Посол поджал губы.
— Мне кажется, вы можете рассказать потрясающую историю.
— Не при свидетелях, — отрезал Дортмундер.
— Ладно, — сказал посол и повернулся к служащему. — Подождите в коридоре.
— Хорошо, господин посол.
Когда они остались одни, посол спросил:
— Итак?
— Вот что произошло, — начал Дортмундер и поведал ему всё, не называя только имён, кроме майора Айко.
Посол слушал, время от времени кивая головой, иногда улыбаясь, иногда прищёлкивая языком от восхищения. Когда Дортмундер закончил, он заявил:
— Я всегда подозревал, что за похищением стоит майор. Значит, он пытался вас надуть, и вы вновь отобрали изумруд. А что теперь?
— В один прекрасный день, — сказал Дортмундер, — майор вернётся с двумястами тысячами долларов. Может быть, через месяц, может быть, через год, но я знаю: это будет. Он очень хочет получить изумруд.
— Талабво хочет, — кивнул посол.
— Поэтому деньги они найдут, — продолжил Дортмундер.
— В последний момент майор прокричал мне, чтобы я хранил изумруд, что он вернётся и заплатит. И я уверен, он придёт.
— Но вы не хотите отдавать ему изумруд, ведь так? Потому что он вас обманул?
— Верно. Чего я теперь хочу, так это поквитаться. Вот потому-то я и предлагаю этот обмен. Вы получите настоящий изумруд и на некоторое время спрячете его. Я беру копию и храню её до появления майора. Я продаю её ему за двести тысяч долларов, он садится в самолёт, чтобы отвезти его в Африку, и тогда вы объявляете, что настоящий изумруд находится у вас.
Посол печально улыбнулся.
— В Талабво не скажут майору спасибо, когда узнают, что он заплатил двести тысяч долларов за кусок зелёного стекла.
— Вот и я так думаю.
По-прежнему улыбаясь, посол покачал головой.
— Я буду помнить, что вас обманывать нельзя.
— Вы согласны? — спросил Дортмундер.
— Конечно, согласен. Помимо того, что мы вновь обретаем наш изумруд, я согласен ещё и потому, что уже несколько лет жду возможности сыграть с майором шутку. Я тоже мог бы порассказать вам про него кое-какие истории. Вы бы удивились, услышав их… Быть может, всё же отведаете торта?
— Разве что буквально крошку, — сдался Дортмундер.
— И чашечку кофе. Я настаиваю. — Посол перевёл взгляд на окно, заливаемое струями холодного дождя. — Какой прекрасный день, вы не находите?
— Прекрасный, — согласился Дортмундер.
День на день не приходится
Гарри вернулся в отель, когда я уже застегивал ремень кобуры под левой рукой.
— Оставь, Ральф, — сказал он.
— Оставь? — спросил я. — Что значит «оставь»? Он снял пальто и швырнул его на кровать.
— Банк закрыт.
— Он не может быть закрыт, — возразил я. — Сегодня вторник.
— Вот здесь ты и не прав, — сообщил Гарри, потом достал из кобуры свой пистолет и тоже швырнул его на кровать. — Очень даже может. Все может быть закрыто. Сегодня — День Гриффина.
— День чего?
— Гриффина, — пояснил он, стянул кобуру с ремнями и швырнул туда же на кровать. — День Кении Гриффина.
— Ладно. Сдаюсь, — согласился я. — Что такое «кенни гриффин»?
— Это астронавт, — ответил Гарри, расстегнул воротник рубашки и плюхнулся на кровать сам. — Он родился и вырос в этом городе. Сегодня он сюда возвращается. Горожане устраивают в честь него торжественное шествие.
— Перед банком?
— Какая разница? — Он вытащил из-под себя пистолет, поправил подушку и закрыл глаза. — Банк все равно не работает. Я наклонил голову, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам оркестровой музыки.
— Очень мило с их стороны.
— Они собираются вручить ему ключи от города, — сказал Гарри.
— Очень мило.
— Речи, детишки с цветами и все такое.
— Это так мило, что меня просто мутит.
— Но он побывал на орбите, — заметил Гарри.
— Вот там бы и оставался, — размечтался я.
— Завтра будем работать.
— Знаю, — сказал я, — но это все равно раздражает.
Меня происходящее раздражало куда больше, чем Гарри, потому что планировал операцию именно я. А я ненавижу, когда план срывается или что-то приходится менять. Даже если эти изменения незначительны. Скажем, как запланировать дело на вторник, а проворачивать его в среду. Совсем маленькое изменение, не имеющее в общем-то никакого значения. Но нам придется провести в этом городишке лишний день, который увеличивал шансы опознания нас в будущем. Нам придется поменять авиабилеты, и какой-нибудь догадливый клерк может об этом вспомнить. В отеле в Майами мы появимся на день позже, чем обратим на себя внимание и там тоже. Ничего страшного, может быть, тут и нет, но, чтобы потопить большой могучий крейсер, бывает достаточно одной маленькой пробоины. Помню, в детстве я увидел эту фразу на плакате, и она еще тогда произвела на меня сильное впечатление.
Я по натуре организатор. Этот банк и этот городишко я «вычислял» целых три недели еще до того даже, как родился план. Потом пять дней после разработки плана. Я выбрал правильный метод ограбления, правильное время, правильный маршрут отхода, правильное все, что угодно.
Единственное, чего я не предусмотрел, это астронавт, выросший в этом городке и решивший посетить родные места именно ямой день. Как я позже сказал Гарри; «Что он, не мог просто позвонить?».
Одним словом, мы провернули работу в среду. Ровно в 2.54 мы вошли в банк, надели на лица маски и объявили: «Ограбление! Всем оставаться на местах!»
Все застыли. Пока я наблюдал за людьми в банке и за входной дверью, Гарри забрался за стойку и принялся набивать сумку деньгами.