— Не волнуйтесь, — сообщил нам водитель и с громким щелчком заблокировал двери автомобиля.
Слова его, естественно, возымели ровно противоположное действие.
Я вцепилась в сидение и с тревогой уставилась в затемненное стекло. «Белые халаты» остановились у невысокого на фоне небоскребов собора. Словно по команде они подняли руки, а затем светлый камень храма, будто кровью залила красная краска.
— Черт возьми, что они делают? — с ужасом выдохнула я.
— Радикалы, — поморщился наш провожатый. — Сейчас их разгонят.
И действительно. Наряд военной полиции, я поняла это по нашивкам, уже бежали к вандалам, на ходу опуская пластиковые шлемы на лицо и доставая дубинки.
Белые бросились в рассыпную. Кто-то кинулся в толпу, кто-то побежал наперерез военным, а один из них на бешеной скорости ворвался на проезжую часть. Загорелся зеленый, наш водитель нажал на педаль газа, и «белый халат», который в этот миг огибал нашу машину спереди, кулаком ударил в лобовое стекло, а затем как циркач отскочил от движущегося автомобиля.
— Твою мать! — зло выругался военный.
Я сделала рваный вздох. Острый взгляд, который, как мне показалось, этот человек кинул на меня, разъедал до самых костей, невзирая на маску, закрывавшую его лицо.
— Чего они хотят? — отогнала я неприятное ощущение.
Военные задержали большую часть «белых» и теперь вели их, закованных в наручники, заставляя низко держать голову. Только одному из них удалось уйти.
Тому, кто только что чуть было не попал под колеса нашего автомобиля.
— Так известно чего, — водитель свернул с проспекта на тихую улочку, — прав, свобод и анархии. Устоявшаяся в империи преемственность власти их не устраивает.
— Допустим, — согласилась Элизабет с доводами мужчины. — Но соборы то зачем красить? Еще и красным…
— Кто же поймет этих радикалов, — отмахнулся от вопроса водитель.
— «И демона кровь красна», — задумчиво повторила я строчку, выбитую на потолке семейной усыпальницы Бонков.
— Что это? — нахмурилась Элизабет. — Звучит устрашающе.
— Девиз моей семьи, — пояснила я подруге.
— Не думала, что вы такие кровожадные, — шутливо ткнула она меня в плечо.
— Дай же мне отведать твоей кро-о-о-вушки! — воскликнула я, потянувшись руками к шее Лиззи. — Кстати, какого она у тебя цвета? — облизнулась я.
— Голубая, понятное дело, — отсмеялась Элизабет. — Я всё-таки Холд.
— Как и госпожа Алиана, — подал голос военный.
Веселость разом слетела с нас обеих.
— Стекло цело? — Элизабет поправила ворот блузки и пригладила волосы.
— Что ему будет? — хмыкнул мужчина. — Его и пуля не возьмет.
Я посмотрела в окно. Наш автомобиль мчался по широкому проспекту. Мы давно покинули деловой центр, небоскребы остались далеко позади, как и малоэтажная парадная часть города. Это была жилая окраина, серая и безликая. И только редкие рекламные плакаты сияли яркими пятнами на фоне бетонных коробок домов.
«Служба в имперской армии — гарантия твоего будущего», — говорила реклама. А на огромных агитационных фотографиях господин Николас Холд в алом мундире приветствовал парад на площади перед императорским дворцом.
Александра на плакатах не было.
— Смотри, что у меня есть, — тихонько шепнула мне Лиззи и дернула за рукав.
Я с радостью повернулась к подруге. Холд-старший действовал на меня как удав на кролика, смотреть на него было страшно, но и оторвать взгляда не выходило никак.
— Что? — с интересом спросила я.
Лиззи достала из сумочки сшитую скрепками и отпечатанную на машинке рукопись.
— Мне передал это Эдриан, — довольно сообщила она. — Это один из экземпляров его докторской диссертации.
— Ух ты! — с интересом взглянула на бумаги.
«Физиология экстраординарности. Магия, как продуцируемый гипофизом гормон», — прочитала я.
— Это секретное исследование, — гордо сообщила мне подруга и погладила научную работу Слоуна.
— Какое доверие, — я задвигала бровями.
Эдриан был единственным молодым мужчиной, приглашенным в числе высокопоставленных гостей на ужин к Холдам. Наверняка это было неспроста. Но если именно его кандидатуру господин Николас рассматривал в качестве будущего супруга для дочери…это было бы чудесным. Увлеченный наукой и медициной в частности, симпатичный, приятный в общении, он мог бы составить отличную партию Лиззи и даже позволить ей учиться дальше. И, возможно, наша дружба не стала бы его раздражать.