— А кто? — заинтересовалась подруга.
— Его сын! — обрадовала её я.
Сыновей министров госпожа Диана нам не обещала, но это вовсе не мешало нам о них мечтать.
Длинный черный автомобиль встретил нас у вокзала. Мама Лиззи была тут же. После радостных объятий и поцелуев мы обе были перемазаны красной помадой, и обе получили подарки. Два огромных бумажных пакета с платьями для будущего торжества. Элизабет, не дожидаясь дома, вытащила на свет длинное красное платье.
— Вау, — только и сказала подруга.
— Так что там с сыновьями министров? Может, на кого повыше нацелимся? — пошутила я.
— А-то! — засмеялась Лиззи. — Императорский сынок почти наш ровесник. В самый раз подойдет.
— Ну вас, глупые! — замахала руками Диана. — Упаси Господь нашу семью от такого внимания. Ана, открывай подарок! Неужели тебе не интересно?
— Очень интересно, — честно призналась я.
Мне госпожа Холд выбрала короткое, по колено, черное кружевное платье с пышной юбкой. Ничего красивей я в жизни не видела.
— Я подумала, черный подчеркнет твой цвет волос, — залепетала женщина.
Растроганная её вниманием я и слова вымолвить не могла. Только гладила рукой чудесную ткань, силясь не разреветься. Любовь, которой окружила меня эта женщина, немного примирила меня с невозможностью встречи с родителями. И всё же я отдала бы все имеющиеся у меня подарки Холдов, только чтобы хоть день провести с семьей.
Мы непременно пошли бы в лес…
Живые видения заставили меня поморщиться.
— Ана, что такое? — испуганно спросила Лиззи. — Опять приступ?
Я зажмурилась, взяла себя в руки, благодарно улыбнулась и сказала:
— Нет-нет, Элизабет. Всё в порядке, — развернулась к Диане, — Спасибо, это бесподобно…
Она увидела что-то в моих глазах, пересела ближе, чуть не свалившись, ведь автомобиль двигался по ухабистой дороге с довольно приличной скоростью. Крепко обняла и прижала к себе. Как благодарна я была ей за молчание. Ей и Лиззи. Подруга с нежностью смотрела на нас обоих.
Вопрос Элизабет касательно моего самочувствия был оправдан. Раз в месяц, незадолго до положенного женщине недомогания, я испытывала неприятные ощущения. Причем сначала это было более-менее терпимо, но в последний год даже обезболивающие не всегда помогали. И сейчас как раз подходил срок.
Врач в пансионе разводила руками, мои анализы были в относительной норме, и никаких идей на счет моего недуга у нашего медика не было. Я же, как это свойственно всем молодым и практически здоровым, не зацикливалась на проблеме.
Ну болит иногда живот, так не каждый же день, правда?
В поместье была суета. Маршал привез с собой слуг. Судя по их количеству, столичный особняк Холд размерами превышал поместье в несколько раз. Людей было непривычно много. Сам хозяин встречать дочь не вышел. Не потому что не любил Лиззи, нет. У него был гость, и они обсуждали что-то важное в закрытом изнутри кабинете. Это сообщил нам незнакомый слуга — пожилой мужчина приятной наружности.
— Спасибо … — только и смогла сказать Лиззи в ответ на исчерпывающую информацию.
— Кристос, — подсказал мужчина. — Я служу дворецким в доме вашего отца, юная госпожа.
Никки, конечно, тоже не вышел встречать нас. Но к этому-то мы давно привыкли. Он всегда появлялся рядом неожиданно. Раз, и он уже тут. Давным-давно сидит в самом дальнем углу комнаты и что-то чертит в большом блокноте. Как-то раз я заглянула ему через плечо, уж очень сосредоточенно он выводил карандашом надписи, а потом усиленно чиркал.
Заглянула. Ничего не поняла среди множества цифр, неизвестных мне символов и странных картинок. Тогда я еще не знала о неординарном уме младшего Холда, и увиденное поразило меня.
В этом черно-белом хаосе линий, лишь слепой не увидел бы идеального порядка нечеловеческой логики.
Диана убрала мои волосы в высокий пышный пучок, Лиззи блистала кудряшками. Мы обе были хороши, обе знали об этом и обе не могли дождаться вечера, чтобы как следует в этом убедиться.
До самого вечера господин Николас не покидал кабинета. Мы уже ставили ставки на личность его загадочного собеседника. От самого императора, до старого ректора имперской военной академии. Вдруг папа решил попросить того присмотреть для дочери кого поприличней? А может, и мне чего перепадет?
Каково же было моё удивление, когда вечером вместе с маршалом в столовую вошел мой отец.
— Папа? — не поверила я своим глазам.
— Здравствуй, дочка, — вымученно улыбнулся он и одними губами добавил, — потом.
До праздника оставались считанные минуты, я сидела как на иголках и не сводила взгляда с отца — боялась, что он исчезнет, так ничего и не объяснив. Когда стрелки часов пробили без четверти восемь, он спешно засобирался. Я выскочила из — за стола и бросилась за ним. Господин Николас схватил меня за руку: