Он был в небольшой комнате, стены которой оказались далеко не больничного цвета, лишь теплый бежевый оттенок, и это было лучшей новостью за последнее время. Поморщившись, Николас удобнее устроился на мягкой подушке, что тут же болью отозвалось в районе живота. Зато теперь он мог лучше оглядеться: мягкая кровать, небольшой шкаф, прикроватная тумбочка с тусклым светильником и старенький телевизор напротив выглядели довольно бедно, невольно напоминая ему тяжелое детство.
— Как ты себя чувствуешь, загадочный незнакомец? — он не заметил, как в дверном проеме оказалась она, девушка из его ночного бреда, русая прядка которой все так же свисала на лицо.
— Где я? — голос был хриплый, какой-то чужой, и Ник прокашлялся, прочищая горло.
— Явно не там, где должен был оказаться, — она отлепилась от косяка, мягко, едва слышно прошла босыми ногами по пушистому ковру. — Как чувствуешь себя?
— Я задал тебе вопрос.
— Довольно грубо с твоей стороны, — она вздохнула, заправила прядку за ухо и осторожно села на край кровати, будто боялась своим движением причинить ему еще больше боли. — Ты у меня дома, едва не умер прямо на пороге и испачкал тротуар кровью. Я вовремя шла с института, ты везунчик.
Теперь он мог разглядеть ее, совсем девчонку, со светлыми голубыми глазами и курносым носиком с россыпью бледных веснушек. Ей едва ли было больше семнадцати, и Николас не понимал, как эта девочка может быть уже не школьницей.
— Дай угадаю, и зовут тебя Тереза, — ухмылка получилась слишком вымученной.
— Да нет, — она пожала плечами. — Эмили.
— Эмили, — задумчиво повторил он, разглядывая ее миленькое лицо, ища подвох в каждом ее слове и каждом движении, но она казалась вполне искренней и спокойной. — И почему ты не вызвала врачей и полицию, Эмили?
— Просто у меня на подоконнике растет конопля, только не говори никому, хорошо? К тому же, препод по хирургии дал мне задание провести операцию, ты отлично подошел на роль моей жертвы, теперь мне просто обязаны поставить пять, — она улыбнулась, отчего на ее щеках появились миловидные ямочки.
— И твоя мама позволяет тебе приводить в дом незнакомых дядей? — он мог поспорить, что она вмиг погрустнела, пытаясь скрыть все за улыбкой, но получалось у нее явно паршиво.
— Я уже взрослая девочка, могу себе это позволить, — Эмили поднялась слишком резко, пригладив подол легкого домашнего платья. — Тебе пора принимать лекарства, если хочешь все же поправиться. Хочешь, я позвоню кому-нибудь? Тебя наверняка потеряли, тебе правда лучше отлежаться, а не передвигаться, но я не настаиваю.
— Почему ты помогла мне, Эмили? — после небольшой паузы поинтересовался Николас, а она снова пожала плечами.
— Задание по хирургии, помнишь? Я была бы не против, если бы ты хотя бы представился, я ведь должна к тебе как-то обращаться, мистер Икс.
— Николас.
— Николас, — она тепло улыбнулась, словно забыв о недавней грусти. — Я принесу тебе твои вещи и пойду пока что-нибудь приготовлю, а ты постарайся не делать резких движений, хорошо? Не хочу снова отстирывать белье от твоей крови. И снова зашивать тебя не хочу, с детства не любила кружок шитья.
— Надеюсь, ты не копалась в них? — Ник ухмыльнулся, но был предельно серьезен, готовый отстаивать неприкосновенность своей собственности даже на смертном одре.
— Любопытство губит, не стоит напоминать.
Эмили удалилась, через минуту принеся его вещи, положив их аккуратно на тумбочку, чуть отодвинув светильник, и вновь ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь, а через пару минут Ник услышал, как она гремит посудой на кухне, которая была довольно близко, судя по звукам.
Его одежда была на удивление чистая, ни следа от крови, лишь приятный запах лаванды, наполнивший комнату. Телефон был заряжен, и Николас был уверен, что девчонка не копалась в нем, ведь вряд ли бы смогла снять с него пароль.
Дата на экране смартфона повергла его в шок. Он провалялся в бреду два чертовых дня, и только дьявол знал, что происходило в Лондоне эти дни. Выстоял ли Эрик под гнетом обозлившихся афганцев или пал их жертвой, утащив за собой в ад все то, что Ник добивался кровью и потом долгие десять лет.
Несколько гудков, которые показались Николасу вечностью, и взволнованный голос друга, оказавшийся слишком громким.
— Черт возьми, я думал, что больше не услышу тебя.
— Я тоже так думал, — усмехнулся, взглянув на паспорт, страницы которого были испачканы кровью, и мысленно выругался, откинув его в сторону.
— Мы в заднице, Ник, мы в такой глубокой заднице, что не знаю, выберемся ли вообще.
— Я уже ощутил задницу на своей шкуре, — Ник замолчал, прислушавшись, убеждаясь, что Эмили все еще на кухне, а не стоит под дверью, подслушивая. — Во мне тут дырку проделали, этот сукин сын вывел меня из игры, но черта с два ему. Он нас конкретно подставил. Уверен, что вся эта херня с пушками — его рук дело. Захотел власти, а мы на его пути. Похоже, он думает, что грохнул меня, не думаю, что будет вести на меня охоту, по крайней мере сейчас. Весь удар на тебя придется, а я тут конкретно увяз. Держи меня по возможности в курсе дела. И, Эрик, не просри этой мрази все.
— Обижаешь, — судя по голосу, Эрик ухмыльнулся. Николас был уверен, что его друг, которого он считал своим братом, не сдастся и не предаст. Он будет биться до последнего вздоха, и от этого становилось немного спокойнее. Его дело в надежных руках, пока он сам валяется в незапланированном неоплачиваемом отпуске. — Тебе прислать людей?
— Не надо, будет слишком много шумихи, я тут сам справлюсь. Есть один человечек, прилично задолжавший мне, и я планирую стрясти должок.
— Хорошо, но если понадобится подкрепление или какая помощь, все тут же будет, ты же знаешь.
— Знаю. В общем держи меня в курсе событий, я надеюсь на тебя.
Они попрощались, и Николас откинул телефон в сторону, обессиленный от разговора. Он был слишком слаб, он был не у дел, ему оставалось лишь наблюдать, как все рушится у него на глазах. И это до безумия бесило. Бесило бессилие, зато пазл начинал складываться в его голове. Все было не тем, чем казалось первоначально, совершенно не тем. От мыслей его отвлек стук в дверь, после которого появилась Эмили, с укором взглянув на него.
— Ты бы поберег себя, тебе нужно набираться сил, а то ты умрешь тут у меня еще, а закапывание трупа в воскресенье противоречит моей религии, — девушка улыбнулась, подошла к кровати, аккуратно поправив подушку, стараясь удобным положением немного уменьшить его боль, и вновь присела на край кровати, наблюдая за ним.
— Тогда повременю с этим до понедельника, — он снова ухмыльнулся, продолжая разглядывать ее. — Ты одна живешь?
— Можешь не беспокоиться, тебя отсюда никто не выгонит, если ты об этом. И если ты никого не привел за собой, никто тебя здесь не найдет и не побеспокоит, — Эмили замолчала, обдумывая, а стоит ли спрашивать у него что-то, ведь прекрасно понимала, что человек, которого она подобрала, в дорогой одежде, с часами, которые стоили как весь ее дом, вряд ли стал случайной жертвой местной банды. И она не была уверена, хотела ли она быть посвящена в подробности случившегося, но любопытство все же взяло свое. — Кто тебя подстрелил?
— Не твое дело, не находишь?
— Не мое, ты прав, — примирительно улыбнулась, пожав плечами. — Любопытство все же иногда берет надо мной верх.
— Тебе лучше его усмирить, для твоего же здоровья. Кстати, о любопытстве, — Ник с интересом посмотрел на нее, разглядывая ее личико. — Не поделишься, кто помог тебе?
— Помог в чем, — Эмили удивленно взглянула на него, едва ли поняв, о чем шла речь. — Ах, ты об этом. Никто, — пожала плечами, а Ник отметил, что она делает это как-то слишком часто. — Адреналин придает сил. Когда я увидела тебя возле своего забора, я жутко испугалась и… — замолчала, нахмурив брови, и тяжело вздохнула, продолжив: — Испугалась, что ты умрешь прямо у меня на пороге, во мне проснулся врач и я решила помочь тебе. Ты тяжелый, Николас. Но мой первый пациент был успешно спасен и будет жить, так что все хорошо и все счастливы.