Его ответ она не слышала, закрыв за собой дверь, а еще через время устраивалась на свое место в самолете «Лондон — Москва». Она сделала все, что хотела и могла. И по крайней мере, если Ник попадется на убийстве Маркуса, то она будет не виновата. Она сделала все, чтобы предупредить его и предотвратить самое страшное разочарование в жизни тех двоих, которые были ей по-настоящему дороги.
Когда очередной самолет взлетал, а она видела, как за стеклом иллюминатора удаляется Москва, то чувствовала, что совсем скоро окажется дома. А еще хотела, чтобы этот долгий день наконец закончился. И лишь вдыхая такой родной, такой сладкий воздух города, в котором было утро, пока весь остальной мир погряз в ночи, чувствовала, что это утро было началом ее новой жизни.
— Привет, мамочка. Прости, что так долго не приезжала. Я так скучала.
========== Глава 24. Мгновения до… ==========
После внезапного появления Влады в кабинете, Ник был озадачен. Слишком много вопросов, и найти ответы на них не помогала даже черт знает какая по счету выкуренная сигарета. Он сел ровно и затушил окурок в пепельнице. Что она знала и какое отношение имела к делам матери, ее просьба звучала вполне обыденно, но он видел заложенный в ней смысл. Из кабинета он дал ей уйти лишь из-за собственного сомнения, а вдруг это была очередная проверка Энди.
Мести матери он больше не опасался: слишком крепко стоял на ногах. Едва ли у нее были силы и связи, чтобы его с ног сбить. Не теперь, когда Ник прилично поправил свои дела и вернул собственный авторитет. Точно не теперь. Но была Эмили, которой он клялся, что не причастен к убийству. Очередная ложь, о которой он не должен ей дать узнать. А еще почему-то не хотелось разочаровывать мать, он даже привык к ее почти незаметному присутствию в жизни. И хоть в этом он едва ли когда признался сам себе, но портить с ней отношения не хотелось.
Ответов на многочисленные вопросы у Ника не было. Но было решение: дать матери ложь, в которую она бы беспрекословно верила.
— Мистер Вебер… — ближе к полуночи в кабинет после короткого стука зашел Френк, но Николас усмехнулся, не дав ему продолжить.
— Да брось, Френк, ты же мне отчим почти, — он ухмыльнулся, а двухметровый амбал напротив даже смутился что ли.
— Что вы такое говорите…
— Правду, исключительно правду. Так что теперь исключительно Николас, так по-семейному.
— Я так не могу.
— Можешь, считай, что это приказ, — хмыкнул Ник и поднялся из-за стола, — пойдем проветримся.
Погода совершенно не радовала, мерзкий мелкий дождь раздражал, не давая нормально прикурить сигарету, а ночь больше не дарила желанной прохлады.
— Как дела с матерью?
— Уж точно не жалуюсь.
— Как ее поиски убийцы сына?
— Насколько мне известно, она ничем таким не занимается.
— Правда? — Ник усмехнулся, внимательно разглядывая лицо Френка. Черт знает, что он хотел там увидеть, в людях, как выяснилось, он разбирался не лучшим образом. Наверное, хотел увидеть осознание, что мать смогла обхитрить даже Френка, — А у меня другая информация.
Он увидел то, что хотел.
— Серьезно? — он нахмурился и почесал лысый затылок, — я ничего такого не замечал, мис… Николас.
— Нужно дать ей человека, в виновность которого она будет верить, как в прописную истину.
— Я понял, сделаю, — ему показалось, или Френк как-то даже поник? Ник впервые видел такую смесь эмоций на его лице за пять лет, а она добилась этого всего за пару месяцев. Наверное, сыну еще было чему поучиться у матери.
— Я бы сам этим занялся, но я ни черта не знаю. К тому же мексиканцы…
— Я как раз по этому поводу и пришел. А насчет матери не переживайте, это задание я не провалю.
Френку Ник верил.
Предстоящая поставка мексиканского кокаина сулила огромную прибыль, но и предполагала большие риски. На кону были огромные деньги, исчисляемые далеко не одним миллионом американских долларов, был проверенный перевозчик и картель, с которым Ник вел дела не один год. Но еще никогда партия не была такой огромной, а полиция столь внимательной. И хоть у Ника были куплены многие, всегда встречались порядочные блюстители закона. Ник таких терпеть не мог. А еще он терпеть не мог шампанское, только вот риск был в его крови.
Когда они подошли к припаркованным машинам, стрелка часов перевалила третий час ночи. Николас попрощался с Френком, пожав ему руку и уже открыл дверцу машины, когда взглянул на своего помощника, осененный внезапно посетившей его голову мыслей.
— Как думаешь, какую собаку купить Эми? — за всеми мыслями о матери, кокаине и мексиканцах, он совсем забыл о словах, пророненных Владой об одиночестве его маленькой панацеи. И как только он сам не сделал это раньше?
— Не знаю, — Френк пожал плечами, — может, лабрадора? Черт их этих собак и бабские вкусы разберет. Могу спросить у Энди.
— Не стоит, отдыхай. До завтра.
Когда он вернулся домой, Эмили сладко спала. Он еще долго разглядывал ее милое личико, пока не погрузился в сон. А проснувшись, уже не обнаружил ее рядом. Взглянул на часы, время было около восьми, и, освежившись под прохладными струями душа, спустился на кухню. Он не ошибся, его маленькая девочка готовила завтрак.
— Доброе утро, — он улыбнулся и подошел к ней, обнимая со спины, целуя ее тонкую шею. Эмили сопротивлялась, но как-то слабо.
— Ник, я же готовлю, — улыбнулась она, чуть повернувшись к нему.
— Можешь приготовить мне на завтрак себя… — Эми едва успела выключить плиту, когда оказалась сидящей на тумбе, обхватив бедра Ника ногами, позволяя ему стягивать с себя футболку.
На занятия в университет она прилично опоздала, а он, предварительно позвонив, отправился в гости к матери, решив совместить приятное с полезным: отвлечь ее от мысли о Маркусе и воспользоваться одним ее навыком, в котором, он был уверен, ей не было равных.
— Не хочешь немного отвлечься от своих картин и помочь мне в одном деле? — поинтересовался он, разглядывая не так давно разбитый за окном сад.
Андреа расположилась в кресле с чашкой кофе, заинтересованно взглянув на сына.
— В каком, милый?
— Мне нужно развивать легальный бизнес.
— Хочешь отойти от дел? — вопросительно вскинула бровку, он не ответил, лишь повернулся к ней, криво ухмыльнулся и снова вернулся к созерцанию сада, — нужно отмыть денег больше, чем позволяют твои дела сейчас. Что ж, мой почти тридцатилетний опыт в этом деле к твоим услугам, милый.
— Ты догадливая, мамуль.
— Я удивлена, что ты обратился ко мне, — после небольшой паузы произнесла она и поднялась, подошла к нему и встала рядом, не глядя на него, — и мне безумно приятно, что ты доверился мне.
— За полгода, что я тебя знаю, ты ни разу не дала усомниться в себе. Надо учиться доверять собственной матери. Я ведь могу доверять тебе, правда, мамуль? — он внимательно посмотрел ей в глаза, а она с присущим ей достоинством этот взгляд выдержала.
— Конечно, милый, можешь.
Чертова лгунья. Он промолчал, лишь улыбнулся и отошел от окна.
— С чего планируешь начать?
— С благотворительного фонда, кристально чистые деньги, не облагаемые налогом. Тебе полезно, мне приятно, да и помогает совести спать по ночам.
— А она у тебя есть? Совесть.
— Порой больно кусается бессонной ночью.
— Я думал, она, как и моя, давно сдохла.
— Твоя совесть в полном порядке, Ник, просто ты еще не совершил поступки, которые не можешь простить сам себе. Надеюсь, никогда не совершишь. Хуже не порицание окружающих, хуже, когда ты порицаешь себя сам.
— Тебя потянуло на лирику, мамуль.
— Каюсь, виновна.
У матери в гостях он задержался недолго. Отказался от предложенного чая, а вот от прощальных объятий отказаться не мог, она бы не позволила, да и он не хотел.
Этот день Николас хотел бы провести иначе: хотел бы купить эту собаку, провести время с Эмили, встретить ее с университета и хоть раз успеть на ужин. Мелочи, которые он не мог себе позволить, полностью погруженный в предстоящую крупную сделку, которая могла вывести его на новый уровень. Тот, чье место он занял после смерти, им бы был доволен. Недовольна только была его маленькая девочка, проводящая очередной вечер в пустой квартире. Эти мысли почему-то никак не хотели покидать его голову, и он не знал, что вызвало их: оброненные слова Влады, что он конечно же отрицал, тот факт, что он был груб и обидел свою девочку, хоть она ничем не заслужила это, а может, в нем еще было хоть что-то нормальное, человеческое. Углубляться в свои мысли он не стал, разве что в работу, чувствуя, что не успеет домой даже к тому моменту, когда Эми уснет.