— Да, нормально, — кашлянул он и ровнее сел в кресле.
— Ну так что скажете? — вопросительно взглянул Френк, и Ник понял, что упустил всю суть разговора.
— Задумался. Так о чем ты?
Френк помолчал, но свою мысль повторил и в этот раз Ник его все же услышал.
Время тянулось мучительно долго, Николасу порой казалось, что стрелки часов и вовсе стояли на месте. Нет, они двигались, медленно, но все же двигались. Правда время от этого быстрее не шло. Домой к Эмили он едва ли не летел, виляя в плотном потоке машин.
Первым, что он увидел, зайдя в квартиру, был дорожный чемодан у порога.
— Какого черта?
Эмили ждала его в гостиной, словно провинившаяся школьница сидела в кресле, выпрямив спину и положив руки на сведенные плотно ноги.
— Какого черта здесь стоит этот чемодан, Эмили?
— Ник, присядь пожалуйста, — она указала на диван, — и выслушай меня.
Он усмехнулся, примерно прикидывая, о чем может быть разговор, но убеждал себя, что ошибается, и устроился на диван.
— Я много думала о произошедшем, Ник. Я была зла на тебя за измену, за ложь, но вчера мы поссорились, и я поняла, что моя вина тоже в этом есть. Не перебивай меня, пожалуйста, мне тяжело говорить это. Я долго думала обо всем, что ты вчера мне сказал. Ты прав, ты многое сделал для меня, оградил от всего, и я благодарна тебе за это. Я не знаю, как бы отреагировала, приди ты домой в тот вечер. Я бы хотела сказать, что смогла бы закрыть на это глаза и сделать вид, что ничего не произошло. Но я не хочу быть нечестной ни с тобой, ни сама с собой. Я бы не смогла, а ты никогда не сможешь бросить то, чем ты занимаешься. Я бы очень хотела, чтобы ты прекратил, но не могу просить тебя об этом. Да ты бы меня не послушал.
— Слишком много «бы», маленькая.
— Я знаю. Мы в тупике, мы всегда там были, просто я не хотела признаваться в этом самой себе. Мы ходим по кругу, Ник, по кругу из притворства, делая вид, что у нас все хорошо. Нет, у нас все хорошо, но это ведь притворство. Я делаю вид, что не знаю, чем ты занимаешься, ты делаешь вид, что все хорошо. Это выдуманный мир, мы не можем жить в нем. Мы продолжим ходить по кругу и врать себе, что все прекрасно. Но как долго мы сможем это делать? Когда тебе надоест выстраивать вокруг меня хрустальный замок? Что ты будешь делать, когда в следующий раз кого-то убьешь? Куда ты пойдешь? К кому? Снова будешь мне врать? Только я не смогу тебе верить. Я буду думать, что, а может, именно сейчас ты мне врешь? А может, именно сейчас ты с ней? А о чем ты еще мне врал? Я даже не хочу думать, какие еще твои слова оказались ложью. Я сойду с ума, превращусь в параноика, а потом сведу с ума тебя. И наша любовь превратится в ненависть, а наше маленькое счастье в вечные склоки. Это неизбежно, мы летим в эту пропасть и иного пути у нас нет. Я не могу попросить тебя завязать с криминалом, ты не можешь попросить меня с этим смириться.
— К чему ты ведешь? — удивительно, но его голос прозвучал спокойно.
— Я никогда не пожалею, что согласилась полететь с тобой, ты подарил мне счастье, ты научил меня любить. Мы были счастливы в нашем хрустальном замке, но по его стенам пошла трещина.
— Ты не в гребаном литературном кружке, Эмили.
— Я люблю тебя, Ник, я не хочу тебя ненавидеть. Поэтому именно сейчас, пока мы оба не оказались под завалами, я прошу тебя меня отпустить.
— Куда?
— В Чикаго, Ник. Ты обещал отпустить меня, если я захочу уйти. Или ты мне врал и в этом?
В этот раз он молчал долго, только смотрел на нее, она поджала губы, боясь увидеть снова его черные глаза. Они не почернели.
— Значит, хочешь бросить все при первой неприятности? Я думал, ты сильнее.
— Быть сильной — это вовремя уйти, пока все не полетело к чертям.
— Ты обещала полететь туда со мной.
— Вот именно, Ник, с тобой, а не против тебя.
— То есть ты уже за нас двоих решила, что все без шансов?
— Ты и сам знаешь, что я права.
— Нет, не знаю.
— Так ты отпустишь меня?
— Я ведь обещал.
— Позаботься о Зевсе, хорошо?
— Не заберешь его с собой?
— Чтобы он каждый день напоминал мне о тебе?
Он был спокоен, когда она уходила. Полнейший штиль, ни малейшего ветерочка. Всепоглощающее спокойствие, будто не он в последний раз видел свою маленькую панацею. Накрыло его, когда за ней захлопнулась дверь. Сначала ему показалось, что его лишили части его. Тупая боль в груди, странное чувство, как будто болело сердце. Да нет, вроде сердце работало без перебоев, он поднялся, оглядев гостиную. Фотографии, статуэтки и эта чертова розовая подушечка на диване. Штиль в одно мгновение превратился в бурю, страшную бурю, сносящую все на своем пути. Ник ломал всю мебель, с грохотом перевернул зеркальные полки, вдребезги разбивая то, что с такой любовью покупала та, которая бросила его. Когда он устало опустился на пол, прислонившись спиной к стене, гостиная скорее напоминала руины.
Нужно было вернуть ее, запереть за тысячью замками, чтобы она была с ним. Она со временем поймет, что ошибалась, и простит его.
Нет, он обещал ее отпустить, нужно благородно держать слово. И если она почувствовала себя несчастной, пусть уходит. Хоть это слово он должен сдержать. Так было правильно. А поступать правильно нужно было когда-то начинать. Так почему не сейчас.
— Пойдем, мелкий, отвезу тебя в гости, — он подхватил испуганного щенка на руки и покинул руины собственной квартиры.
Миссис Стил, его горничная, удивленно взглянула на Ника, когда в начале двенадцатого ночи он оказался на ее пороге с щенком.
— Посидите с ним ночь? Он не нагадит в тапки, обещаю. Мне надо отъехать по делам.
— А Эмили?
— Эмили больше нет.
Он понимал, что принял глупое решение. Понимал и продолжал звонить в дверь, пока на пороге не показалась Лорена в коротком шелковом халатике.
— А…
— Утренний кофе, — ухмыльнулся и не дал продолжить, требовательно накрыв ее губы своими.
Она не сопротивлялась, только ловко ногой захлопнула за ним дверь.
========== Глава 27. О слабостях, Лорене и спонтанных решениях ==========
Он снова оказался в ее постели. Лорена повернулась набок и подперла голову рукой, разглядывая спящего Ника, едва прикрытого шелковой простыней. Солнечный луч подкрадывался к его лицу, скоро он проснется и оставит после себя разве что свой запах.
Ее взгляд задержался на лице, во сне он был другим, мягче что ли: тонкие губы расслаблены, прямой нос не казался таким острым, а на переносице, к которой он в насмешке сдвигал брови, разгладилась морщинка. Наверное, еще он очень много хмурился. Она аккуратно коснулась пальчиком длинной щетины и тут же его одернула, прикусив место, которым укололась. А на теле было столько шрамов… Лорена снова протянула руку, коснувшись ноготком татуировки. Линии кельтской плетенки замысловато переплетались друг с другом, огибая шрам от пули. Интересно, Ник верил в духовную составляющую жизни? Убрала ноготок и вернулась взглядом к лицу, он нахмурил брови и повернулся на другой бок, луч все же нарушил его безмятежный сон. Лорена же его сон решила не нарушать, тихонько встала с кровати и подняла рубашку, облачившись в нее и вдохнув запах. У них явно был один парфюм. Один парфюм с тем, из-за кого она сбежала из штатов.
Поставив на плиту турку, она почему-то вспомнила его лицо. Красивое, волевое, они с Ником были похожи, она почти физически чувствовала силу, исходящую от них. Силу духа и ума, роковое сочетание, сразившее Лорену прямо в сердце. То, что Ник был далеко не глуп, она не сомневалась. Прямая осанка, гордый взгляд и уверенность, что им принадлежал весь мир. Ни в ком больше она не видела такого сочетания. Было у них еще одно сходство: они предпочитали серую посредственность: Ник — свою мышь Эмили, а он — ее родную старшую сестру, которая даже рядом не стояла с Лореной. Но «да» возле алтаря сказала именно она, заставляя Лорену завистливо смотреть со стороны, вливая в себя бокал за бокалом тошнотворного шампанского.
Она так отчаянно пыталась найти ему замену, но не могла найти в них ничего, они по всем пунктам не могли даже близко приблизиться к нему. Тому, кто мог одним лишь взглядом синих глаз усмирить ее крутой нрав, заставив ласково мурчать у него на груди. На его груди ласково мурчала совсем другая. А отцу вдруг вздумалось выдать замуж уже Лорену. Когда она увидела своего суженого, сына одного бизнесмена, молодого, с ветром в голове, настолько приторно смазливого, что ей хотелось пить лишь от одного взгляда на него, то ужаснулась. Он был так далек от ее любимого, что Лорена, громко поссорившись с отцом, отправилась за Атлантический океан. Благо, у нее были небольшие накопления, на которые она сняла квартиру и даже поступила в университет. А еще она встретила Ника, который так сильно напоминал ей его. Только акцент у него был другой, приятный, ласкающий слух, Лорена готова была слушать его вечно, но Николас был не особо разговорчив.