Удар в живот, что-то сбило с ног Алису. Она тут же вскочила и нашла глазами Катю. Та с опаской озиралась вокруг себя. Волны становились быстрее. Ребенок не мог двигаться с такой скоростью. Просто не мог, как и не мог быть везде и всюду одновременно.
– Катя! ― позвала Алиса.
Но только Катя повернулась на ее зов, как три волны ударили ее с разных сторон. Она закричала. Громко. Алиса отпрыгнула назад, когда бледная, костлявая детская рука вынырнула из поля и схватила кофту на груди Кати. Еще одна рука схватила ее за плечо, другая за волосы. Они тянули ее вниз. Катя кричала. Она пыталась отбиться от них, а они разрывали ее кофту, царапали кожу и тянули вниз.
– Ка-тя! ― леденящий душу крик Алисы раскатился по всему полю, привлекая внимание других волн.
Они развернулись и бросились в ее сторону.
– Алиса! ― позвала Катя.
Она была слишком далеко. Она была так далеко! А эти волны так близко!
Алиса, проклиная себя, повернулась спиной к подруге и побежала. Она двигалась быстро. Сердце выпрыгивало из груди. Вены пульсировали. Паника охватила ее с ног до головы.
Она обернулась лишь на мгновение. Обернулась, чтобы проверить, где враг. Она поймала краем глаза исказившееся в ужасе лицо подруги. Услышала ее пронзительный крик. Увидела руку, что впилась ей прямо в лицо, оставляя кровавые отметины на щеках.
Алиса споткнулась – расплата за то, что отвлеклась. Ноги чуть было окончательно не запутались меж собой. Она еле устояла. Ей показалось, что промедление было слишком долгим, она вновь обернулась, страшась обнаружить детские руки, что уже нависали над ее спиной…
Тишина. Блекло желтое поле. Ветер гулял по колосьям. И тишина.
Только ее собственное дыхание. Громкое и сбитое. Дыхание и пульсация во всем теле. Такой громкий пульс. Почти оглушающий ритм.
– Катя! ― еще раз позвала Алиса, но ответа не было.
Страх накрыл ее новой волной. Удушающей, требовательной. Бежать прочь, единственная мысль. Бежать ради спасения. Опасность не могла раствориться. Чтобы это не было, оно могло вернуться. И встреча с ней на этот раз может стать для нее последней.
Алиса неслась прочь, она пыталась вернуться к дороге, но не могла найти даже следов лесополосы. Бесконечное поле. Бесконечное блеклое золото, что таило в себе опасность. Вскоре в голове осталась лишь только одна мысль, освободиться из этого бескрайнего плена колосьев. Одно желание – увидеть свои собственные ноги. Увидеть все, что происходит вокруг.
Оно сбылось. Алиса вздохнула с облегчением, когда повисла на трухлявом, полу обвалившемся заборе. Она увидела женщину, что волокла тяжелый мешок в дом.
– Эй! Помогите! Вы слышите меня?
Женщина даже не посмотрела на нее. Она продолжала затаскивать мешок вверх по крылечным ступенькам. Алисы для нее словно и не существовало.
Алиса подпрыгнула на месте, когда услышала кашель у себя за спиной. Обернулась, облокотившись на самодельную трость по тропинке ковылял старик. У него был болезненный вид, отягощенный следами беспробудной бедности. Штопанные порты, растрепанные лапти, заношенный до дыр кафтан.
– Эй! Дедушка! ― Алиса преградила ему путь, но дед, даже не взглянув на нее, молча обогнул и пошел дальше. Она вновь обогнала его и встала прямо перед ним. ― Вы ведь слышите меня? ― дед снова попытался обойти ее, но девушка не сдавалась – вновь встала перед ним. ― Почему вы делаете вид, что не замечаете меня?
– Девка! ― позвала ее старая женщина, выглянувшая из-за калитки. ― Шла бы ты отсюда по добру, по здорову.
– Мы попали в аварию! Моя подруга… на нее напали! Я даже не знаю, жива ли…
– Мертва, ― пробубнил дед себе под нос и оттолкнул девушку, да с такой силой, что она не устояла на ногах.
– Да что же вы!
– Иди отсюда, ― старуха махнула рукой, а затем изменилась в лице. Она чего-то испугалась. И это что-то была за спиной Алисы.
Она услышала тяжелое дыхание, услышала шорох. Она обернулась, хотя не хотела. Не хотела видеть того, что приближалась к ней. Она ничего не могла поделать со своим телом. Она не могла остановить собственного крика:
– А-а-а!
Окровавленная женщина с угольными волосами, вся перепачканная в грязи, ползла прямо к ней. Она тянула к ней руки, открывала рот, но слов изречь не могла. Только стоны, только вскрики. Она корчилась от боли, вжимала шею. Ее правая нога почти не шевелилась, она тащила ее вслед за собой.