— Так и есть, она говорила об этом во время нашего путешествия. Но она еще говорила, что эти отношения по многим причинам окончены. И вообще Афра очень мало упоминала о своей личной жизни. — Внутри Афра вся дрожала. Стоит ли говорить, что встретила Ульриха фон Энзингена? Или лучше промолчать? Вопрос заключался в следующем: узнал ли ее господин Амандус там, у Рейнских ворот?
— Подумайте об этом еще раз! — голос отступника звучал странно. — Вы не останетесь внакладе.
Афра опустила голову и сделала вид, что припоминает все их путешествие в Венецию, день за днем. Но в голове на самом деле было пусто. Она совершенно не представляла, как себя вести. Спустя какое-то время она ответила:
— К сожалению, магистр Амандус, мне не приходит в голову ничего такого, что могло бы вам помочь.
— Очень жаль, — в его словах прозвучала угроза. — Ну, я уверен, что вы все же что-нибудь да вспомните. Мы вернемся. Подумайте хорошенько, иначе…
Отступник предпочел не оканчивать предложение, но Афра почувствовала невысказанную угрозу.
Не прощаясь, только слегка поклонившись, оба отвернулись и исчезли в толпе Рыбного переулка.
На безопасном расстоянии Амандус Виллановус остановился и вопросительно посмотрел на своего спутника.
— И что ты о ней думаешь? — произнес он и сжал губы.
Его спутник цинично ухмыльнулся.
— Это совершенно не та Гизела Кухлер, с которой я говорил в церкви Мадонны дель Орто в Венеции. Это так же верно, как и то, что меня зовут Иоахим фон Флорис.
Хотя они и договорились на следующий день обсудить свою дальнейшую стратегию поведения, в назначенный час Гус не появился. Этот факт и недавняя встреча с отступниками не способствовали тому, чтобы Афра чувствовала себя спокойной.
Когда на следующий день король Сигизмунд, приехавший из Шпайера, с большой помпой въехал в Констанцу и расположился в Риппенхаус, напротив кафедрального собора, Афра воспользовалась неразберихой в городе, чтобы незамеченной отправиться к дому Фиды Пфистер, где остановился Ян Гус. Пергамент был у нее с собой. При этом чувствовала она себя неуютно.
Афра заметила, что стражники по всему городу заняты только тем, что срывают листовки с тезисами, которые Гус расклеивал на домах при помощи мучного клейстера. Один из стражников, которого расспросила Афра, объяснил, что Папа Иоанн издал такое распоряжение. И пусть ему приходится действовать против своих убеждений, он вынужден выполнить этот приказ.
Перед домом Фиды Пфистер собралось много людей. Стоя на табурете, Иоганн фон Райнштайн тщетно пытался совладать с бушующей толпой. Прошло некоторое время, прежде чем Афра поняла, о чем вообще речь: пока одни кричали «Еретик!» и «Пособник дьявола!», другие образовали вокруг магистра Иоганна круг, чтобы помешать людям напасть. Афре с большим трудом удалось протолкаться к Райнштайну.
— Что случилось?! — задыхаясь, воскликнула она.
Увидев Афру, Райнштайн слез с табурета и прокричал девушке прямо в ухо:
— Они схватили Яна Гуса! Еще сегодня ему должны предъявить обвинение в ереси.
— Но у Гуса ведь охранная грамота короля. Никто не имеет права судить его, даже Папа!
Райнштайн горько усмехнулся:
— Ну вы же видите, чего стоит эта грамота. Не больше, чем дешевая индульгенция, а может, и того меньше.
— А где сейчас магистр Гус?
— Я не знаю. Стражники, схватившие Гуса, не собирались отчитываться.
Женщина, услышавшая их громкий разговор, вмешалась:
— Они увезли его на остров, в монастырь доминиканцев. Я своими глазами видела. Это просто ужас. Гус никакой не еретик. Он просто осмелился высказать то, что думают все.
— Слишком многие — вряд ли, — сказал Иоганн фон Райнштайн, указывая рукой на бушующую толпу. Слова его прозвучали горько.
— И что вы теперь собираетесь делать? — напрямик спросила Афра.
Магистр пожал плечами.
— Что я могу сделать? Я, какой-то безвестный магистр из Богемии!
— Но вы же не можете просто так стоять и смотреть, как над магистром Гусом свершится процесс. Тот, кого обвиняют в ереси, приговорен изначально. Или вы когда-нибудь видели, чтобы процесс над еретиком окончился помилованием?
— Не припомню такого, нет.
— Тогда, во имя Господа Бога, задействуйте все ваши каналы, чтобы помешать процессу! Я прошу вас!
Беспомощность, с которой Иоганн фон Райнштайн подходил к этой ситуации, разъярила Афру. Пылая гневом, она взглянула в беспомощное бледное лицо магистра и воскликнула:
— Черт побери! Гус называл вас своим другом, а вы стоите тут и не знаете, что делать! В безвыходных ситуациях нужно хвататься за каждую соломинку.