— Позовите мне кузнеца!
После тщательного допроса мельника Болдуин и Саймон въехали на совершенно пустой двор поместья.
— Что здесь стряслось? — поинтересовался Болдуин.
— Какая-то тягостно-зловещая атмосфера, не правда ли? — согласился с ним Саймон, беспокойно оглядываясь вокруг.
К концу рабочего дня во дворе обычно толкалась прислуга и работники, спешащие к наступлению сумерек завершить начатые дела и выполнить полученные от хозяина задания. Конюхи и повара суетливо заканчивали свою работу, но сегодня вечером двор походил на давно заброшенный пустырь.
— Эй! Конюх! — закричал Саймон.
Прошло какое-то время, прежде чем в двери конюшни показалась голова конюха.
— Эй, парень, поди сюда! — раздраженно приказал ему Саймон.
Парень был явно недоволен, что его потревожили таким наглым образом, но все же заспешил к ним и подхватил поводья, когда они спрыгнули с лошадей на землю.
— Куда все подевались? — недовольно проворчал Болдуин.
— Управляющий послал людей охранять мертвое тело.
— Господина Роджера? — догадался Болдуин.
— Да, сэр. Он был недавно убит.
— Каким образом?
— Говорят, его пронзили мечом и бросили труп на опушке леса.
— Какого леса? Отвечай немедленно! Где он?
Парень был ошарашен грозным тоном Болдуина и напряжением, прозвучавшим в его голосе.
— Говорят, это произошло неподалеку от города, сэр, к северо-востоку от Бау. Главного конюха уже послали за коронером.
Болдуин тяжело вздохнул:
— Значит, я был прав. Где твой хозяин?
— Сэр Уильям сейчас в кузнице, сэр. Он приказал кузнецу разжечь печь.
— Чушь какая-то! — пробормотал Болдуин себе под нос. — Пошли, Саймон. Надо остановить наконец это безумие.
Саймон открыл было рот, но передумал и, проклиная в душе всех королевских надзирателей и в особенности того сумасшедшего, который отвечал за правопорядок в графстве Девоншир, поплелся вслед за Болдуином в сторону кузницы.
Кузница представляла собой небольшое помещение, еще не успевшее раскалиться от горячей печи. Угли уже остыли после целого дня работы, и сейчас в самом центре очага искрилось лишь небольшое пламя. Кузнец подбросил дров и старательно поправлял их в печи, а рядом с ним стоял мальчик с кузнечными мехами в руке, готовый раздуть пламя до нужной температуры и подбросить угли.
— Вы пришли как раз вовремя, чтобы стать свидетелями уничтожения этой проклятой вещи, — торжественно объявил сэр Уильям.
Он стоял в дальнем углу кузницы, словно специально укрывшись в темноте, и держал в руке ярко поблескивавший клинок.
Болдуин посмотрел на огонь.
— Что вы собираетесь делать?
— Мой хозяин хочет, чтобы я уничтожил меч, — нервно озираясь на сэра Уильяма, пояснил кузнец.
— Сейчас он изменит свое решение, — твердо заявил Болдуин. — Вы оба можете оставить нас на минуту.
Кузнец растерянно посмотрел на него, потом на хозяина. Не дождавшись ответа, он сделал знак помощнику, еще раз взглянул на сэра Уильяма, и оба они покинули кузницу.
Болдуин подошел к кузнечному горну и расшвырял в стороны горевшие дрова.
— Это вам ничего не даст, сэр Уильям.
— Погиб мой брат.
— Я очень сожалею, но для меня это не стало неожиданностью.
— Его нанизали на меч, как кабана на копье, а потом бросили гнить среди деревьев, — горестно заметил сэр Уильям.
— Но ваш меч здесь ни при чем, — попытался успокоить его Болдуин. — Клинок не имеет к этой трагедии никакого отношения.
— Вы так думаете?
Сэр Уильям подошел к горну и остановился перед Болдуином, все еще сжимая в руке меч. Затем он поднял его, и Саймон невольно схватился за рукоятку своего меча, но отпустил ее, увидев, что Болдуин даже не шевельнулся.
— Видите вот это, сэр Болдуин? Он выглядит таким прекрасным, таким прочным! Но этот меч убил когда-то святого Томаса. Говорят, сэр Уильям ударил им по голове лежащего на полу священника и разрубил ему череп на две половинки, забрызгав мозгами все вокруг. Думаю, все царапины и вмятины на его острие появились из-за удара о каменный пол церкви.
— Сам по себе меч не может являться источником зла, — мягко сказал Болдуин. — Им может быть только мужчина, в руках которого он оказался.
— Да, или женщина, — ядовито добавил сэр Уильям сорвавшимся голосом. — Вы правы. Это я. Все зло скрывается во мне, а не в этом оружии! Я заражаю все, к чему прикасаюсь. На мне лежит проклятие!