— Вы прибыли повидать Элиаса? — спросил мужчина, открывший мне дверь.
Он пересек комнату и остановился позади стула, на котором сидела женщина. Мои глаза немного привыкли к слабому свету, и то, что я принял за серую шапку, на самом деле оказалось седыми волосами, которые были коротко подстрижены и плотно прилегали к голове наподобие детского чепчика. Пока я раздумывал, кто такой Элиас, поскольку он явно не являлся тем Роджером Мэскиллом, о котором мне говорили в Лондоне, мужчина позади стула спросил:
— Вы пришли сюда, чтобы поговорить со стариком?
— Полагаю, что так, — ответил я.
И в этот момент, словно по театральному сценарию, в комнату через боковую дверь вошел старый человек, тяжело опираясь на палку. Он сделал несколько шагов и остановился, вперившись в меня сквозь очки на длинном носу слабыми старческими глазами, — долговязый и необыкновенно худой, будто уже давно приготовившийся к смерти. Возможно, это и был тот самый старик Элиас, о котором они говорили. Я через силу улыбнулся и так же деликатно представился, на этот раз уже не упоминая о Королевской труппе. В ответ старик приложил ладонь к уху и громко переспросил:
— Ревилл? — Причем сделал это с таким выражением лица, будто увидел перед собой какой-то диковинное животное.
— От него нет никакого толка, — неожиданно сказал человек, стоявший у домашнего очага.
Это были его первые слова, и я не понял, к кому именно они относятся. Реплика могла в равной степени касаться как меня, так и вошедшего старика. А тот продолжал пялиться на меня, точь-в-точь как тот парень у ворот. В конце концов я решил, что это не может быть Элиас. И так захотелось выбежать из комнаты и отправиться в Кембридж пешком, оставив коня в этом жутком доме! Однако меня остановило не только любопытство, но и возмущение дурными манерами, которые демонстрировали эти странные люди. И я сказал то, что должен был сказать:
— Послушайте, не знаю, что вы думаете обо мне и моих делах, но я действую от имени всей своей актерской труппы и намерен во что бы то ни стало поговорить с главой вашего семейства. А потом я оставлю вас в покое, причем сделаю это с превеликим удовольствием.
Теперь настала очередь женщины вмешаться в разговор. Она поднялась со стула, нетерпеливо махнула рукой и недовольно проворчала:
— Я отведу вас к Элиасу.
Когда она встала, я понял, что на самом деле она гораздо моложе, чем мне показалось сначала. И последовал за ней к лестнице, будучи абсолютно уверенным, что старик должен быть наверху. Однако я ошибся. Женщина взяла со стола толстую свечу и повернула куда-то влево, в глубь дома. Я протянул руку, чтобы остановить ее.
— Мадам, я…
— Еще не время, — прервала она и кивнула в сторону гостиной, из которой мы только что вышли.
Я обернулся и растерянно посмотрел на трех мужчин, замерших в тех же позах. Один из них стоял у домашнего очага, второй устало облокотился на спинку пустого стула, а старик в очках по-прежнему опирался на свою трость посреди комнаты. При этом первый пробормотал что-то вроде «передайте привет мистеру Гранту», но не уверен, что хорошо расслышал его слова, поскольку в тот момент счел их совершенно бессмысленными. Поэтому оставил его реплику без ответа.
Женщина вела меня по длинному узкому коридору, пока мы не вошли в небольшую комнату, напоминающую странную прихожую. Слабый отблеск свечи высветил справа две двери.
— Элиас в этой комнате, — прошептала она, показывая рукой, в которой держала свечу, на одну из них.
Я наклонил к ней голову, чтобы расслышать ее, если она сообщит мне что-то еще, но она не проронила больше ни слова. И тут я вспомнил об обвязанном тряпками кольце на входной двери и спросил:
— Он болен?
— Да, очень, — прошептала она в ответ и поспешила добавить: — Он при смерти, и они все надеются, что осталось недолго.
Они? Должно быть, она имеет в виду трех мужчин, оставшихся в гостиной. Мне стало еще больше не по себе.
— В таком случае, как мне кажется, нет никакого смысла разговаривать с ним… — пробормотал я. — Если он так болен… Мне не хотелось бы его беспокоить… Я пришел засвидетельствовать почтение моих акционеров, а заодно поинтересоваться, нет ли у хозяина вашего дома каких-либо пожеланий относительно предполагаемого спектакля, который он хотел бы посмотреть летом следующего года.
— Спектакля? — удивилась она.
— Да, — подтвердил я. — В этом нет ничего удивительного, поскольку наша Королевская труппа часто выезжает со своими пьесами. У нас это действительно хорошо получается. Обычно мы играем что придется, но сейчас решили заблаговременно выяснить, нет ли у заказчика каких-либо специальных пожеланий. Это помогло бы нам собрать нужные вещи и подготовить костюмы, прежде чем отправиться сюда из Лондона.