- Не можно об этом говорить. Староста запретил строго. Он видно считает, что недостаточно сделано было в защиту намерений. Но ведь папка-то мой поклал голову. За что, спрашивается? Не просто же так. Мало его крови, мало, видимо!
- Не заставляй себя упрашивать.
Кручина старался держаться поближе - парень говорил тихо и порой его слова терялись за свистом ветра и цоканьем копыт. Долговязый оставался позади, не теряя бдительности.
- Мытник ваш, да люди его, - начал Вышта, собравшись мыслями, - ничего про змея не знали, когда за оброком приехали. Да и откудова им знать-то было? Никто ж им не сказал, само собой. Взяли они то, что им причиталось, нажрались, взяли ещё, сверх меры, чтобы карманы набить, и двинули уже было назад, но не тут то было. Приспичило кому-то из тамошних козу прихватить. Уж куда она им понадобилась, ума не приложу, но оставить её не хотели. А коза та, старая, да больная, паслась на полянке, к колышку привязанная. На той самой полянке, где папка мой оставлял харчи тому самому змею. Решили ему козу в тот день скормить, чтоб хоть какая-то польза была от неё. А то все равно померла б почем зря.
- Ну взяли они её, - Продолжил он, немного подумав, - и потащили, как ни в чем не бывало. Будто так и надо. Мало, сдаётся, нахапали. Мешки и так лопались от натуги, а они... Эх. Отец быстро сообразил что к чему и хотел было объяснить, что коза старая и мяса с неё толком не взять, коли ты не зверь одичавший, но не успел. Тут то и началось. Рухнул змей на них и принялась рвать! Крови было... Много, аж жуть. Папка мой не успел убежать. И мытника вашего гадина изловила, да пополам перегрызла. А потом схватила козу ту злосчастную, да слетела обратно, в логово. Тут уже оно, рядом. Думается мне, что лошадок надобно оставить, потому как испугаются они, выдадут. И тогда нам не жить. Не знаю, на что вы надеетесь, но тварь эта вовсе не лыком шита. Порвёт она вас. А если числом взять задумаете, толпу скликаете, то в небо сорвётся. А потом воротится, когда вы уйдёте, чтобы с нами расквитаться. Потому как нутром чую - умён змей. Умён, не хуже нас с вами. И ежели мы его разозлим, то смерть нам.
- Скажи ещё вот что. - Спокойно сказал Кручина. - Откуда ты знаешь дорогу?
Вышта не ответил, но донимать его Кручина не стал, решив, что значения это уже не имеет. То, чего не смог он, сделают они. Надо только правильно всё продумать.
***
Лошадей оставили в небольшой впадине, слишком малой, чтобы зваться пещерой, но защищённой от солнца и почти незаметной. Стреножили, расседлывать не стали. Вышта повёл их средь камней и пучков желтой травы, первым же делом веля смотреть под ноги. Больше они не разговаривали. Передвигались тихо, держа оружие наготове.
Склон становился всё круче, справа утыкаясь в отвесную стену, слева же ломаным краем спускался в низину. Подбираясь к обрыву, парень пригнулся, затем и вовсе встал на колени и чуть ли не брюхом пополз по камням. Они последовали примеру. Добравшись до края, они заглянули вниз и увидели широкое, заваленное булыжниками и щебнем ущелье, кончавшееся черным провалом пещеры. Кругом валялись обглоданные хребты, разбитые черепа, клетки грудин, копыта, берцовые, и множество иных костей. "Прямо задний двор скотобойни". - Подумал Кручина. И, подумав, увидел.
Посреди ущелья, подставив солнцу бока и раскинув серые с прожилками крылья, на огромном валуне возлежал змей. Крылья висели до самой земли, будто тряпьё на заборе. Морщинистые, растрескавшиеся, все в застарелых кровоподтёках. Тёмно-зелёная грязная шкура походила скорей на заношенную и сотню раз латанную рубаху, чем на чешуйчатый драконий панцирь. И уж конечно она не блестела на солнце. Был то действительно самый обычный змей, виверн, ежели быть точнее, и не было в нём сурового очарования того колосса, что повстречался им у подножий. Но в одном Жулька слукавил. Змей этот утащил бы овцу, особо даже не тужась.
Виверн не двигался. Спокойно сопел опустив на камень рогатую морду. Бока его мерно вздымались, кончик хвоста легонько подрагивал. Кручина смотрел, припав к земле, и с каждым мгновением его уверенность подгибалась всё ниже. Чудище, с размахом крыльев в три сажени, весом пудов, поди, в тысячу, и когтями, размером с кинжал, одним своим видом этому очень способствовало. Завалить такую скотину собственными руками шансов было немного. Даже копейщики, которых собственно для того и приставили, тут не сдюжат.
Кручина беззвучно ругался. Ругался и проклинал всё на свете, уличая себя то в трусости, то в откровенном идиотизме. Похоже им требовался совсем другой план.
Долго смотрел он на змея. Выискивал слабину, продумывал действия, считал возможности. Но в итоге все его мысли сошлись в одной точке - сама идея зарубить его была настолько бредовой, что едва помещалась в голове. Но на иной бой, не имея под рукой баллисты, или толпы арбалетчиков, рассчитывать не приходилось. "Сумасшествие." - Заключил он. Полное и абсолютное. И все те байки о богатырях, протыкающих гадов копьями и рубящих их мечами были такой же правдой, как сказочка о топоре вместо заварки. Чуток разбираясь в военных делах, Кручина мог себе представить исход такого сценария: завёрнутый в броню бедолага послужил бы свиньёй, которую пустили в поле. Свиньёй, спешащей на убой. К тому же открытым оставался вопрос способности змея к изрыганию огня. Проще говоря мог ли он как следует прижечь им пятки, или на то были способны лишь истинные драконы. Не следовало отметать возможность, что могла бы стать роковой. Не следовало залазить задом на противень.